Единственный (СИ)

Внутри фотография, почти копия той, что отправила я. Только другая ванная комната и другое зеркало. Тоже запотевшее. И на нем — аналогичное моему сердечко, но сердечко Палача вдобавок ко всему пронзено стрелой.

— Твою… мать… — шепчу сдавленно, глядя в потолок автобуса.

Глава 38

Этой короткой переписки мне хватает с лихвой, чтобы гореть до самого вечера. Ее и до конца жизни могло бы хватить, но с каждым часом голод по общению с моим парнем в реальности становится все сильнее.

Я могу себе это позволить, ведь он должен заехать в восемь, а я заметила, что Артур Палачёв не любит опаздывать. Мне нравится эта черта. Это крошечное дополнение к тому, что я уже о нем знаю. Все его черты в течение этого дня приобретали особую привлекательность, словно противный Купидон щелкнул у меня в голове пальцами.

Он прислал мне сердечко. Палач! Я не могу не гореть. Я смирилась. Он не оставил ни малейшего шанса найти в своем отношении ко мне чертов изъян. Не оставил выбора! Заставил гореть. Снова…

В десятый раз осматриваю длинную рубашку, в которую одета, и все же расстегиваю еще одну пуговицу сверху, делая вырез открытым на грани фола. На бедрах у меня джинсовые шорты, и их длины хватает, разве только чтобы прикрыть задницу, но длина рубашки это компенсирует.

Откопав в шкафу сумочку, дергаю за молнию и заглядываю во внутренний карман, проверяя презерватив. Тот самый, который таскаю с собой черт знает сколько времени, но никогда… ни при каких обстоятельствах я не могла вообразить, с кем вероятность им воспользоваться станет такой огромной!

Выдернув пакетик из сумки, я смотрю на него и втягиваю воздух так, что носу больно, а потом пихаю презерватив в задний карман шорт, чтобы был под рукой…

Никита отправился в кино с каким-то другом, а мама еще днем уехала на работу, поэтому, когда закрываю ключом дверь нашей квартиры, в ней темно и тихо. Эхо моих шагов разносится по лестничной клетке, я захожу в лифт и прислоняюсь спиной к стене, еще раз бросая взгляд на свое отражение, теперь уже в узком древнем зеркале лифта.

Я не пожалела косметики. Мне слишком нравится, когда Артур Палачев смотрит на меня, как на… женщину. На мое тело, на лицо. На грудь… Нравится ли мне дразнить его? Играть в эту безумную игру? Да! Да, черт возьми!

Он вышагивает перед своей «Ауди», залипнув в телефоне, но оборачивается, как только я отпускаю подъездную дверь и она хлопает. Я делаю это только спустя полминуты. В течение этого времени рассматриваю высокую спортивную фигуру, которая когда-то была долговязой. Слишком длинные руки сделали из Палача успешного игрока школьной баскетбольной команды, а теперь вся его долговязость превратилась в отличную основу для каменных мышц, ведь за прошедшие годы он о-очень сильно «раскачался».

На нем шорты и оверсайзная футболка, на ногах кеды. Темные густые волосы слегка растрепаны, и это придает тяжеловатым чертам его лица немного мальчишества. Он смотрит на меня исподлобья, и каждый сантиметр кожи вспыхивает, пока по мне блуждает этот взгляд. От макушки до носков сандалий, потом обратно.

На его губах легкая улыбка.

Я кусаю свои, но они все равно улыбаются в ответ. Артур убирает телефон в карман, а я делаю вперед шаг за шагом и через несколько секунд обхватываю литой каменный торс руками. Меня тут же обнимают в ответ, параллельно делая рваный быстрый вдох.

Дышу запахом его футболки, от удовольствия ноги ватные. Когда поднимаю лицо, все, о чем могу думать, — поцелуй. Мы целуемся и, прежде чем выпустить мои губы, Артур издает звук, от которого по животу расползается дрожь.

— М-м-м… — выдыхает мне в щеку. — Сладкая девочка…

Лицо обдает жаром, бегущие по груди мурашки превращают соски в болючие точки. Я рдеюсь! Рдеюсь, как подросток, произнося:

— Привет…

— Ты очень красивая… — продолжает он сводить меня с ума, на этот раз шепча на ухо.

От давления, которым распирает изнутри грудь, вот-вот разорвет!

— Спасибо… это… я… я знаю… — выдавливаю.

Над головой раздается тихий смешок.

— Ну теперь знаешь наверняка, — бормочет.

Артур прижимается носом к моему виску, после чего отстраняется и открывает для меня пассажирскую дверь. Проскальзываю в его машину, которая за последнее время стала чертовски знакомой: сиденье подо мной, запахи и звуки…

— Накинь ремень, — велит Палач, занимая свое место.

Я толком не знаю, куда мы едем. На какую-то тусовку в черте города.

Прежде чем тронуться с места, Артур бросает на меня сощуренный взгляд. Я ловлю его, пихая застежку ремня в гнездо, и, когда раздается щелчок, Палач опускает руку на мое бедро.

Россыпь мурашек — это самое безобидное из того, что я чувствую. Жар, возбуждение, трепыхания в животе! Все сразу, не исключая эстетического восторга от того, насколько его кожа темнее моей!

Откинувшись на спинку сиденья, я смотрю перед собой, позволяя тяжелой горячей ладони лежать там, где она лежит.

— У меня дома есть пицца, — сообщает он, когда выезжаем со двора. — Если… захочешь перекусить, скажи…

Я кусаю изнутри щеку.