Единственный свидетель - Бог: повести

Он поспешил на стоянку. Был час разъезда, по улице сплошным обозом шли машины. Децкий долго стоял на выезде, ожидая какого-нибудь разрыва в потоке. В два ряда перед ним ползли машины: то останавливались, то вдруг срывались, влекомые зеленым пятном далекого светофора. Одни водители тормозили плавно и плавно трогались, у других и при торможении и при трогании машину дергало, переднего пассажира то отбрасывало к спинке кресла, то угрожающе кидало вперед. Вот точно так, вспомнилось Децкому, водил свой «Москвич» Паша: отчаянно тормозил, срывал машину с места прыжком. И вспомнился следом стремительный, ровный отъезд Павла от гаража, тот последний его отъезд в одиннадцать часов. Но уже нет, никак не Павел, открылось Децкому; за рулем сидел опытный, умелый водитель, с тренированным зрением, с точным чувством педали, с развитой шоферской реакцией, аккуратный и грамотный. Децкий даже ахнул от удачи неожиданного прозрения: каждый водит машину по-своему, непохоже на других; водительская индивидуальность особенно заметна при переключении скоростей, торможении, трогании; стоит внимательно посмотреть, чья машина ходит так, как выезжал тогда Павлов «Москвич», — и убийца на мушке.

Децкий помчал к «Хозтоварам». Оставив машину за квартал, Децкий тылами вышел во двор магазина. «Иж» Данилы Григорьевича стоял на обычном своем месте у котельной трубы. Ждать пришлось недолго. Вместе с Данилой из служебного входа вышел Виктор Петрович; полморды последнего закрывали большие солнцезащитные очки, Децкий, угадав причину, получил удовольствие. Два торговца поспешно двигались к машине. Децкому было видно, как Данила Григорьевич открывал ключом левую дверку, затем он сел за руль, потянулся и поднял кнопку затвора на правой, и в машину влез Виктор Петрович. Стало слышно, как зафыркал мотор. Децкий, весь обратившись во внимание, замер, но, к его досаде, машина поползла задним ходом, а разворот ее и выезд на улицу скрыли мусорные баки. Тогда Децкий ринулся к своим «Жигулям» и на пределе допустимой скорости помчал к дому Данилы. Загнав машину во двор, Децкий вышел на поворот, где неминуемо должен был пройти «Иж». Он показался через пятнадцать минут. Децкий зафиксировал плавный сброс газа, мягкий поворот, и вдруг машина резко остановилась — это Данила Григорьевич увидел его. Открылась правая дверка, и послышался окрик: «Садись!»

Децкий махнул рукой: мол, езжай, пешком дотопаю.

Он глядел, как Данила Григорьевич пошевелил ногами, тронул рычаг скоростей, и «Иж» ровно пополз на дворовую стоянку. Но этих коротких наблюдений для сравнения и выводов было недостаточно, и Децкий решил последить за директором утром, когда тот будет выезжать. И Петеньку — крысу складскую — надо подсмотреть за рулем, наметил Децкий, и Олега Михайловича.

— Драться будешь? — спросил, подходя, Данила Григорьевич.

— Что, уже нажаловалась эта скотина, Виктор Петрович.

— Уж сразу и скотина. Ты ему фингал посадил.

— Он мне, дрянь облезлая, нос разбил, кровь шла, галстук испортил, сказал Децкий. — И то не жалуюсь.

— Свежо предание, — не поверил Данила Григорьевич. — Ну ладно, пойдем в дом.

Семейство — жена и двое сыновей — сидело у телевизора. Жена, увидев гостя, встрепенулась бежать в кухню, но Данила Григорьевич свеликодушничал: «Отдыхай, Маша, сами управимся».

Прошли на кухню.

— Выпьем? — спросил Данила.

Децкий отказался:

— Куда пить-то. На машине.

— Может, кофейку? — предложил хозяин.

Пока мололся кофе и кипятилась в джезве вода, молчали. Потом Данила сказал:

— Виктор Петрович — темный, конечно, малый, но иногда не врет. Ты за что его?

— Наглый он, а не темный, — отозвался Децкий. — За это.

— Слушай, — уставляясь Децкому в глаза, спросил хозяин, — ты и меня подозреваешь?

— Данила, дорогой, — сказал Децкий, — не хочется врать. Понятное дело, подозреваю.

— Ну и как ты, если не секрет, думаешь найти вора?

— А зачем мне вор? Он мне не нужен. Я свои деньги хочу вернуть. Пусть пришлет переводом.

— Положим, прислал? А дальше что? Придешь в милицию и объявишь: получил переводом или бандеролью десять тысяч.

— Четырнадцать тысяч, — поправил Децкий.

— Четырнадцать тысяч, — продолжал Данила Григорьевич, — так что, дело можно закрыть, будьте здоровы, напишите на нем «нераскрытое».

— Это милиции забота: закрывать или дознаваться, — ответил Децкий. Меня не волнует, она доказательств не соберет.

— Ты-то откуда знаешь?

— Потому что обдумывал.

— Выходит, кого-то предполагаешь?

Децкому хотелось выпалить: «Тебя!», но он ответил:

— Не так, Данила, все это просто. Конкретно я никого не подозреваю, но подозреваю, что к воровству уже прицепились два убийства: моя соседка и Паша. Или ты думаешь, Паша сам в час ночи поехал смерть искать на Веселовском шоссе.

— Пьяный был, — задумчиво ответил хозяин.

— Он и пьяный и трезвый куражиться на машине не любил.

— Так кого ты ищешь — вора или убийц? — спросил Данила.

— Это — одно лицо.

— Ищи, если неймется. Только ж совесть надо иметь. Сегодня твой следователь в магазин приходил. Сначала меня, потом Витьку допытывал твоими же вопросами.