Единственный цветок в этой говноклумбе

«Честно говоря, очень жаль. В отличие от своих старших братьев Шейн подавал хоть какие-то надежды, и из-за его пропажи у нас теперь нет в этом поколении магов мужского пола. Значит ли это, что мне теперь стоит завести еще одного ребенка? Пусть даже если это и будет девочка, это не будет плохо. Чем больше конкуренция, тем сильнее будет победитель, следовательно, и следующий глава».

Внезапно прозвучал испуганный визг. Услышав его, Шанна резко остановилась и развернулась. Этот женский вопль доносился из смежного коридора, и он явно не предвещал ничего хорошего.

Шанна быстро направилась на источник звука. Легкая тревога, которую она испытывала с самого утра, все нарастала.

Вскоре впереди появились фигуры слуг, испуганно заглядывавших в одну из спальных комнат. Шанна знала, что именно в этом коридоре жили ее сыновья, и потому, когда она подошла ближе, ее беспокойство только усилилось.

Когда она пришла, все расступились. Благодаря этому женщина смогла подойти к комнате, двери которой были раскрыты настежь. Там, в самом центре комнаты, под люстрой висело подвешенное тело Лексиана. Юноша был повешен на какой-то странной обшарпанной веревке. Глаза его были закрыты, рот широко разинут, а лицо искажено от боли. Он уже не дышал, и совсем не двигался.

Увиденная сцена поразила. Сама Шанна не смогла проронить слов при виде мертвого тела собственного сына.

Неподалеку послышались приближавшиеся шаги. Моржана, также пришедшая на крик, подошла ближе к матери и заглянула в комнату. При виде мертвого брата ее хладнокровное лицо никак не изменилось. Ей в сущности было наплевать на Лексиана, и, в отличие от Шейна, к нему она не испытывала никакой симпатии.

Шанна настороженно посмотрела на дочь и угрожающе заговорила:

— Мор…

— Это не я, — сразу же перебила Моржана. Девушка взглянула на мать и чуть строже добавила: — Я их в последнее время даже не трогала. У меня просто нет на это времени.

Шанна замолчала. По ее удивленному взгляду стало ясно, что сейчас она совсем ничего не понимала.

— Но тогда почему?

— Может быть, — Моржана наклонила голову влево и задумчиво отвела взор, — потому, что кто-то совсем не уделял внимания своему партнеру?

— Ты говоришь о Джулиане?

Моржана вновь посмотрела на мать и кивнула. Голос ее прозвучал строго и достаточно уверенно:

— На мой взгляд, матушка, полное игнорирование, как и чрезмерная привязанность, дают одинаковые результаты. Моя привязанность вынудила Шейна бежать, а равнодушие Джулианы вынудило Лексиана наложить на себя руки.

— Я все равно не понимаю.

— А если бы вы были мужчиной, который знал бы, что его партнер и единственный шанс на нормальную жизнь не обращает на него внимание? Если бы вам казалось, что от вас легко могут избавиться, продать в рабство или в другой дворянский дом, смогли бы вы жить с этой мыслю?

Слова Моржаны казались удивительными даже для нее самой. Лишь с недавнего времени, сразу после побега Шейна, она начала задумываться о том, как видели этот мир мужчины. Что вынуждало их поступать безрассудно? Почему они не могли просто подчиняться?

Поразили эти слова и Шанну. Моржана говорила так уверенно, будто это было уже не в первый раз, когда она думала о чем-то подобном. Скорее это уже был вынесенный ею после долгих раздумий вывод.

Шанна тяжело вздохнула. Чувствовала она себя теперь неважно. Ее сердце учащенно билось, голова раскалывалась при одной только мысли о случившимся.

«Никогда не понимала почему мужчины делают это. Неужели они все такие слабохарактерные? Душевные терзания? И из-за этого они готовы просто отказаться от жизни?»

Женщина вновь перевела взгляд на тело Лексиана, недовольно нахмурилась и строго приказала слугам:

— Снимите его и приготовьте к похоронам.

— Есть.

Моржана развернулась и молча пошла обратно в свою спальню. Делать в этом месте ей уже было нечего.

В это же время ей навстречу вышел Кеннет, который тоже пришел на начавшийся переполох. Когда он подошел, Шанна еще смотрела в комнату своего сына. На лице ее было много красочных эмоций: от разочарования и до злости. Сказать какая же именно преобладала, и была ли среди них жалость, оказалось невозможно.

Кеннет быстро взглянул в комнату, подтвердил свои опасения и вновь посмотрел на жену. Шанна также взглянула на него, подошла ближе и властным голосом приказала:

— Сегодня ночью ты идешь ко мне.

Кеннет промолчал. Отказаться, возразить, проигнорировать — все это было невозможным для него. Ни клятва, ни глубоко укоренившийся страх перед Шанной не позволяли ему сделать этого.