Единственный цветок в этой говноклумбе

«Если зайду туда, мне придется вновь ждать двенадцать часов. По истечению этого срока я, конечно, смогу вернуться и исцелиться, но до этого момента мне придется снова пытаться как-то согреться и выжить».

Шейн подхватил с пола целую чистую шкуру монстра, вновь накинул ее на свои плечи и перевязал края вокруг шеи, а следом, подхватив и вторую шкуру с мясом, потащил ее по земле к арке.

Когда парень оказался напротив арки, он столкнул мясо и саму шкуру с лестницы, будто стараясь тем самым избавиться от отходов и хоть как-то улучшить свое будущее пребывание в пещере.

Его недоверчивый взгляд остановился на ступенях, ведущих вниз. От самой арки не веяло никаким холодом. В этом месте он даже явно не ощущался, но стоило сделать первый шаг внутрь теневого пространства, как тело сразу охватывала легкая дрожь.

«Я точно справлюсь. Определенно сделаю все возможное, чтобы выжить».

***

Раздался треск, а следом и звонкий шлепок от падения. Через крупную округлую дыру в поверхности горы Кеннет по тросу спустился в пещеру. Остальные его сопровождающие остались наверху удерживать трос. Сам же он начал быстро осматриваться.

На улице было раннее утро. В это подозрительное, забытое Богом, место лишь некоторые солнечные лучи проникали через потолок. Пещера была достаточно просторной. Мужчине-магу не составило труда определить то, что это место было продолжением того завала, в котором, предположительно, должен был погибнуть его сын.

Первым, что бросилось в глаза, оказался источник. При виде его Кеннет быстро приблизился и с легкой хмуростью начал оглядываться. Казалось, будто здесь не было никого. Совсем никого. Тишина этого места даже поражала, ведь первоначально он ожидал увидеть толпы монстров.

Следом на глаза попалась рвота, уже засохшая где-то на полу возле источника. При виде ее Кеннет сразу понял, что в этом месте как минимум кто-то недавно был.

Выходов из этой пещеры было немного. Всего один, на потолке. Следов на поверхности возле этой дыры не было, следовательно, через нее никто не выбирался.

Кеннет вновь окинул взглядом всю пещеру. Он начал прислушиваться к тишине, будто бы желая в ней что-то найти, и он нашел. Отдаленное загадочное завывание ветра звучало откуда-то справа.

Развернувшись на него, Кеннет направился чуть глубже во тьму пещеры. Вскоре, наткнувшись на явно подозрительную арку, окутанную магической энергией, он остановился. То, что окружало арку, было темной магией, иначе называемой проклятием магии Солнца. Любой маг при виде этого сразу бы понял, что данная арка вела в теневую зону, но далеко не любой обычный человек понял бы это сам.

Обычно теневые зоны появлялись в виде дверей, проемов и арок. Они могли появиться как внутри здания, так и просто в пустоте. После ночи кровавой луны они возникали в самых неожиданных местах, и от того были так опасны.

Глаза Кеннета в удивлении расширились. Он быстро связал в голове то, что следы его сына вели в эту пещеру, и то, что в этом месте его уже не было. Чувство подозрения явно говорило о том, что Шейн мог находиться в теневой зоне, и это пугало больше всего.

«Если он сейчас там, тогда я должен пойти следом. — Кеннет приложил руку к каменной поверхности арки и задумчиво замер. — Шанна приказала найти и привести его, во что бы то ни стало, но отчего-то мне совсем не хочется этого делать».

Приподняв свою правую руку, мужчина задумчиво посмотрел на метку, полученную им после принятия клятвы крови. Обычно именно от этой метки, выполненной в виде небольшого магического круга, исходила неимоверная боль. Стоило Кеннету воспротивиться воли Шанны, как от метки по всему телу начинали исходить импульсы, подобные невыносимым ударам тока.

«Моя клятва остановит меня, если я не буду действовать во благо семьи, но этот ребенок тоже является моей семьей».

Обычная черная метка начала постепенно краснеть. Наблюдая за этим, и всё также мешкая в принятии решения, Кеннет начал неосознанно хмуриться.

В какой-то момент метка заискрилась. На поверхности ладони начали появляться отблески, подобные искрам тока, красных и черных оттенков. Боль от такого сияния была лишь неприятной, но совсем не смертельной, какой она была после реального нарушения клятвы.