Единство и одиночество: Курс политической философии Нового времени

Nancy Jean — Luc. La creation du monde ou la mondialisation. P.: Galilee, 2002.

Pitkin Hannah. The concept of representation. LA: The University California Press, 1967.

. Skinner Quentin. The Foundations of Modern Political Thought. Cambridge: Cambridge University Press, 1978.

Penser la souverainete a l'epoque moderne et contemporaine / Ed. G. M. Cazzaniga et Y. C. Zarka. P.: Vrin, 2001.

Вопросы на понимание:

1) Каковы основные системообразующие политические понятия Нового времени?

2) Как эти понятия связаны между собой?

3) Вкратце опишите возникновение каждого из них.

4) Как основные политические понятия Нового времени соответствуют другим сферам культуры этой эпохи, — найдите соответствия в искусстве, науке, общей философии.

5) Каково современное значение указанных понятий? Какие противоречия в их значении обнаруживаются в текущей политике?

Никколо Макиавелли и его "Государь"

1. Введение

Никколу Макиавелли по праву считается основателем политической науки Нового времени. Но в то же время в его «Государе» мало от науки в нашем его понимании. Это не схоластический, а типично ренессансный трактат, стилизованный под римскую античность и состоящий из прихотливо связанных между собой рассуждений. Рассуждения эти в основном посвящены не теоретическим рассуждениям о политике (о ее сущности, цели и т. п.), а вполне практическим наблюдениям и рекомендациям. Это, строго говоря, не scientia politica, a ars politica — учебник не науки, но искусства.

Вспомним то, что говорилось о соотношении истории и теории. Можно, конечно, читать Макиавелли как нашего современника, учиться у него, как себя вести, соглашаться или негодовать. Но нам уже не так заметно, какие фундаментальные сдвиги в понимании политики заложены в этой книге — для этого нужно оживить контекст и прочесть текст очень внимательно.

Книга Макиавелли была в свое время (в XVI и XVII веках) европейским «бестселлером» — несмотря на то, что она была вскоре после выхода запрещена церковью, и в большой мере благодаря этому. Имя Макиавелли было еще более популярно, чем его книга. Относительно немногие подпольно читали ее, но очень многие слышали о ее взрывчатой силе, так что имя Макиавелли ассоциировалось с самим дьяволом (по — английски даже называли дьявола «Old Nick»). Лишь немногие смелые люди (например, Ришелье и Фрэнсис Бэкон) открыто восхищались гением Макиавелли. Но гораздо больше политиков и ученых тайно пользовались его книгой как учебником политического искусства.

С чем же связаны роль и слава книги Макиавелли?

Прежде всего — с радикализмом и смелостью Макиавелли во всем, что он пишет. Макиавелли беспощаден, бескомпромиссен в своей критике эпохи, человека и прежде всего христианства.

Макиавелли не просто смягчает и гуманизирует христианскую проповедь — он сбрасывает маски и нарочито отказывается от христианских этико — политических принципов. Так, он не просто отбрасывает традиционные христианские добродетели, но и иронически переворачивает их. Флорентийский канцлер объявляет «добродетелью» (virtu) решительный политический цинизм и выводит в качестве образца добродетели Цезаря Борджиа.

Итальянский ренессанс XV–XVI веков был временем культурного и религиозного слома, отхода от гиперрелигиозности и аскетизма Средних веков. Основными лозунгами этого времени стали «гуманизм» (открытие достоинства человека), возврат к античности, прежде всего римской, и в то же время идеализирующий платонизм. Гуманистический энтузиазм доходил до того, что А. Лосев называет «титанизмом» — сила человека казалась беспредельной, и отдельные представители Возрождения пытались воплотить эту безграничность в собственном творчестве. В отличие от античности, человеческая сила понималась в том числе как магия и техника—, в своем самоутверждении человек опирается на изобретенные им хитроумные устройства. Но при всем при том крупные ренессансные личности делали ставку скорее на разносторонность и гармонию, чем на волю и реализацию. Человек как идеал был для них важнее возможных свершений этого человека.

У Макиавелли — автора пограничного между собственно Ренессансом и Новым временем — появляются новые нотки. У него есть одержимость и вера в собственные силы, присущие Ренессансу, но они проявляются не в реализации разносторонней человеческой личности, не в поиске гармонии, а в мрачном утверждении абстрактной, атомарной субъективности. В Государе, изнутри Ренессанса, звучит ему похоронная песнь.