Единый поток жизни

Нет возможности и не имеет смысла даже пытаться перечислить все духовные сокровища, данные Православной Церкви в святых и праведниках ее. Сияние их облика очень велико, оно прошло через многие столетия и всевозможные перемены и народные катастрофы; оно доныне живо во многих сердцах. Они - наставники наши, ведущие нас к Богу в трезвении, горении духовном, смирении и активности, в собранности внутренней, в мудрости духовной, соединенной с истинной евангельской простотой сердца, в тишине кроткого духа, в смиренной любви. Из бесчисленного сонма прославленных святых Православной Церкви остановлюсь на одном, сравнительно близком нам по времени, о котором имеется такое умилительное и вместе с тем такое живое в его житейских подробностях жизнеописание, на св. Тихоне Задонском, по запискам его келейника Чеботарева. Поражают простота, человечность, так сказать, психологическая "досягаемость" этого образа св. Тихона и, вместе с тем, подлинность его и свет духовный излучаемый им здесь, и напряженная молитва и помощь ближнему, активная до самозабвения, и ласковость и глубокая простота духа и смирение и внутреннее стояние перед Богом. Вот, что пишет Чеботарев:

"Ночи он имел привычку провождать без сна, а ложился на рассвете. Упражнением его были в ночное время молитвы с поклонами, но при том не хладные молитвы были, но самые горячие, от сокрушенного сердца происходили, так что иногда и гласно вопиял он: "Господи, помилуй! Господи, пощади!", и присовокуплял еще: "Кормилец, помилуй!". Сам же главою ударял о пол. Все же сие происходило в нем от великого внутреннего жара И любви к Богу. Но также в самую полночь выходил в переднюю келию, пел тихо и умиленно псалмы святые. Замечательно, когда он был в мрачных мыслях, тогда пел псалом: "Благо мне, яко смирил мя еси", и прочая. Когда же в ведренных мыслях, пел псалмы: "Хвалите Господа с небес", и прочие утешительные псалмы, и всегда со умиленными слезами и сердечным воздыханием... В толшевском монастыре в полунощное время один около церкви обхаживал и перед всеми дверьми с коленопреклонением молился и горячо слезы проливал, чего я зрителем бывал".

Так и молитвенную жизнь великого Оптинского старца Макария (1788-1860) изображает нам его биограф, один из учеников его по Оптину:

"По временам старец приходил в состояние духовного восторга, особенно при размышлении и беседе о неизреченных судьбах Промысла Божия, Его великой и присносущной силе и Божестве; тогда запевал он одну из своих любимых церковных песен, как, например: "Покрываяй водами превыспренная своя, полагаяй морю предел песок" (ирмос на Рождество Богородицы), или песнь, в которой с такой глубокой силой и вместе краткостью выражено таинство Святой Троицы: "Придите, людие, Триипостасному Божеству поклонимся", и прочая. В Великий Четверг сам певал посреди церкви песню: "Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный..." , и как певал! Казалось, что слово "вижду" имело в устах его прямое значение и что пение выражало лишь то, что на самом деле видели его душевные очи. Старческий голос дрожал от волнения чувств, слезы катились но бледным ланитам, и сердца слушающих проникались умилением..." [38]