Единый (СИ)

— Как не париться? Весь Скучный мир, оказывается, создан воображением многомерного существа! Весь! Я столько всего почерпнул из аудиокниг, не говоря уже про кино, общение и Ютубчик — неужели все это было в памяти Единого?

— Кирсанов сказал, — терпеливо произнес я, — что Единый использовал старые базы данных, записанные с реального мира, каким он был несколько столетий назад, вот и все. Расслабься. Напрягаться надо мне: кажется, я от этой Вечной Сиберии никогда не избавлюсь. Придется, чувствую, вернуться и навести здесь порядок…

— Ну и в чем проблема? В том, что тебе этого не хочется?

— В том, что я не уверен, что справлюсь!

— Справишься, — хихикнул Витька. — Будешь Председателем, а я — твоим Представителем! Я буду твоим Пр-пр, как Голованов при Кирсанове!

— Фу, — сказал я. — Вообразил — аж затошнило… Ладно, спокойной ночи, Пр-пр.

— Не знаю, усну ли, — с деланной тревогой заявил Витька. — Такие постели шикарные. Я привык на земле спать, в палатке, а тут такие хоромы.

Мы ночевали в действительно шикарных апартаментах во дворце Председателя. Поселились в двухместном “номере” с кроватями, каждая из которых без напряга бы вместила двоих таких, как я, и четверых, как Витька. В комнате был телевизор, показывающий все три канала Вечной Сиберии — на всех крутили сплошные концерты и танцы, долженствующие показать, как классно живется в стране. Имелись отделанная мрамором ванная с джакузи и небольшой бассейн. Из комнаты можно было выйти на просторную террасу с видом на парк Детинца.

Рина уехала заселяться в новое жилище где-то в центре города и ночевать должна была уже там. Меня это более чем устраивало. Ее присутствие стало меня не на шутку напрягать после того, как выяснилось, кто она такая.

Когда я отдал поручения, Голованов развил бурную деятельность по их выполнению. Я был уверен, что ему очень нравится заниматься этими организационными делами. Невесть откуда возникли многочисленные люди: обслуживающий персонал, охрана, водители, садовники, какие-то каменномордые военные и чиновники. Все они где-то прятались, пока Кирсанов нас принимал, — таков был приказ Самого Крутого Чувака В Стране.

Пока мы с Витькой ужинали на террасе, Голованов поставил весь Детинец вверх ногами. Туда-сюда шнырял народ, катались небольшие кары с обширным багажником, трещала рация. До наступления сумерек во все края Вечной Сиберии выехали строительные бригады с осветительными приборами.

“Когда приспичит, все у них получается и все они умеют! — подумалось мне. — Что, если и реформы замутить так же легко? Надо всего лишь как следует зачаровать самого главного и дать ему четкие указания…”

Нет, ответил я сам себе, организовать реформы как раз таки несложно, однако все проблемы накапливаются гораздо позже — в виде последствий мощных изменений в социуме. Причем там, где ты ничего дурного не ждал, и тогда, когда не ждал. Общество — как паутина: дернешь в одном углу, затрясется вся система, а последствия будут аукаться еще долго. Чтобы просчитать все причинно-следственные цепочки, нужен интеллект помощнее Ивы-1 со всеми ее ресурсами.

Согнать народ на поднятие целины — просто. А вот исправить все нарушения экосистемы практически невозможно. Великие цели — великие жертвы…

Засыпая, я подумал, что сделал все, что требовалось сделать прямо сию минуту. О последствиях пусть размышляет новый Председатель без Знака. А все-таки придется мне вернуться сюда и разгребать дерьмо. Как минимум научить сиберийцев жить в Поганом поле…

Проснулись мы с Витькой привычно рано. Умылись, переоделись, позавтракали, впервые за последнюю неделю почистили зубы настоящей щеткой и пастой, а не разлохмаченной веточкой. Потом без церемоний и долгих проводов сели в новую тачку — фургон на высокой подвеске, крупнее машины Самого, и меньше незабвенного мусоровоза. В новой машине, которую мы с Витькой, не сговариваясь, прозвали вездеходом, были четыре сидения и обширный багажник. Этот багажник под пристальным наблюдением Витьки заполнили всякой всячиной — от пресловутых зубных щеток и пасты до оружия.

Председатель Голованов провожал нас лично. За ночь волшба, между прочим, из него не выветрилась.

— Хорошей вам дороги, — сказал он, пожимая мне руку.

— Благодарю, — отозвался я. — Чем займетесь?

— Организую последние проводы Кирсанова, — с озабоченным видом сообщил Голованов. — Владилен Станиславович при жизни всегда говорил, что не хочет пышных ритуалов. Там и поступим. А желающие смогут посетить его тело в мавзолее позже, чтобы не было столпотворения.

— Его в мавзолей положат? — удивился я.

— Как и всех Председателей, — внушительно ответил Голованов. — Тела Председателей должны быть нетленны и вечны, как и наша великая держава.

— Воистину, — поддакнул я.

— Вот, — сказал Голованов и кашлянул. — А потом надо быстро развестись и принять все дела в полном объеме…

— Развестись?