Эдипов Комплекс

Решено было сделать заявку в агентство, но Лилечка попросила Андрея Степановича съездить вместе с ней на эту квартиру, потому что она одна боится там показываться по известным причинам. Когда Лилечка просила об этом, Андрей Степанович сделал вид, что «да, да, конечно», но внутренне опять испытал неприятные ощущения. Ему категорически не хотелось ехать туда. Он не сказал Лилечке ничего конкретного, а когда она назначила день, он про себя испугался, но вида не показывал, желая скрыть то, что он почему-то боится ехать туда. Он знал, что тот самый Сергей живет в соседней квартире, и неприятные ощущения, связанные со всей этой историей, не давали ему покоя.

Они вызвали такси, и поехали . Когда Андрей Степанович увидел этот серый с балконами дом, он попросил шофера притормозить у соседнего. Они с Лилей вышли, и когда подходили к парадной, из нее выходил молодой человек в черной кожаной куртке и серых джинсах. Не успела Лилечка взять Андрея Степановича за руку, как ужас выразился на ее милом личике.

– Это Сергей, – тихо сказала она, и непроизвольно Андрей Степанович повернулся и пошел в противоположную сторону.

– Стой, – закричал ему молодой человек. Андрей Степанович шел не оборачиваясь.

– Андрей, – услышал он голос Лилечки, но он шел не оборачиваясь и вдруг что-то больно его толкнуло в спину, и он упал теряя сознание…

Глава 16.

Рана не была смертельной, и через две недели Андрей Степанович мог уже вставать. Лилечка не отходила от него ни на шаг. Она превратилась в сиделку, исполнительную и профессиональную. Ей разрешили оставаться в палате с Андреем Степановичем и на ночь, потому что в первые дни его состояние было критическим.

Пошла третья неделя. И сам Андрей Степанович поинтересовался как-то:

– А где этот Сергей? Что с ним? – он смотрел преданно и благодарно на Лилечку, забыв, что она причина его теперешнего положения.

– Ничего не знаю. К тебе рвутся следователи и мать Сергея, но врачи не разрешают из-за твоего состояния, – она замолчала, испытывая чувство вины, опустила глаза. Андрей Степанович это заметил.

– Ну что ты. Не переживай. Я уже вполне и могу общаться. – Он смотрел на Лилечку и чувствовал, что она что-то скрывает. – Ты что-то не договариваешь.

Он внимательно посмотрел на Лилечку. Она опустила голову.

– Понимаешь, мать Сергея… Я тебе о ней ничего не рассказывала. Она торгует чем-то, но женщина приличная. Она как-то странно себя ведет. Я с ней виделась, и она просила меня обязательно разрешить ей с тобой увидеться.

Лилечка замолчала и отвела глаза в сторону. Андрей Степанович настаивал:

– А что ей нужно от меня?

– Мне кажется, что она тебя знает. Так мне показалось. Она говорила, что когда-то училась в университете, и я почти уверена, что она знает тебя. – Лиля молча вытирала слезы выступившие на глазах.

– А как ее зовут?

– Кажется, Галина Сергеевна, – ответила Лиля, и по тому что на лице Андрея Степановича появилась напряженность она поняла, что произошло что-то очень важное и серьезное.

– А как она выглядит? – тихо спросил Андрей Степанович. Видно было, что говорить ему трудно, он дышал ровно, делая усилия подавить эмоции.

– Она очень приятная, но очень простая – Лиля замолчала.

«И почему в языке так мало слов? Опять простая», – вихрь эмоций пронесся в его душе, и он только сказал:

– Да, да. Я устал и хочу заснуть.

Лилечка засуетилась поправляя одеяло. Андрей Степанович отвернулся к стене. Слезы потекли из глаз. Он не хотел, чтобы Лиля их видела – Лиля тихонько отходила к двери – и как только Андрей Степанович почувствовал что он один, он разрыдался в полную силу, спрятавшись под одеяло, глотая слезы и понимая, что ситуация для него роковая, трагическая. Он чувствовал, что не может подавить эмоции на него нахлынувшие, и стал про себя считать, но сбился и повернувшись на спину стал смотреть в потолок.

Мысль ужасная, что этот покушавшийся на него мог быть его сыном, о котором он знает, но о котором никогда ни с кем не обмолвился словом, и только Галя и он знали об этом, и то, что случилось с ним как в трагедии Софокла, когда сын убивает отца, – это все, вместе с теми его переживаниями, предчувствиями показалось ему роковым, непонятным и страшным. Как жить с этим дальше? Он вспомнил Галю, свой с ней последний разговор, и сейчас это было ему неприятно вспоминать. Прошлое преследовало его и теперь.

За окном шел дождь. Он слышал его шум и резкое пение птиц, и ему вдруг захотелось, чтобы ничего этого не было – ни Гали, ни Лили – он закрыл глаза и подумал, как было бы хорошо вдруг сейчас все в жизни начать заново, и он понимал невозможность этого, и тоска подкралась откуда-то и так душа заныла при воспоминании о детстве, когда вся жизнь была впереди и ты не знал об этом, а жил просто и ясно день за днем, никакие воспоминания не тревожили сердце, никакие угрызения совести не жгли душу – и он вдруг подумал о том, что ведь можно наверное жить по-другому, просто и ясно, отбросить все лишнее, радоваться жизни, каждому мгновению, и он не знал как это можно сделать сейчас.