Эдит Пиаф

У Эдит, прошедшей огонь, воду и медные трубы, на брак были взгляды, как у девушки, только что вышедшей из монастыря. Для нее муж был не просто мужчиной: он был защитником, помощником, покровителем. Изменить ему можно, но бросить - никогда! Она была убеждена, что брак меняет женщину, и хотела убедиться, верно ли это.

Ослепленная счастьем, она повторяла: "Это мой первый брак! Нет, как же я его люблю..."

Эдит непременно хотелось иметь подвенечное платье: без него для нее свадьба была бы не свадьба! "Но в белом я, разумеется, выглядела бы смешно, верно? (Я тоже находила, что не нужно перебарщивать.) И фату мне тоже уже нельзя? Понимаешь, как много упущено безвозвратно. Когда я шла к первому причастию, у меня не было платья и венка, как у всех девочек. Они похожи на маленьких невест. Как я им завидовала в детстве!"

Эта женщина, на внешность которой алкоголь и наркотики уже наложили свою печать, все еще, как десятилетняя девочка, мечтала о платье для первого причастия! Когда я вспоминаю об этом теперь, зная то, чего не знала тогда, у меня разрывается сердце.

Она нашла выход из положения:

"Послушай, я все обдумала. Цвета девы Марии - белый и голубой. Чище ее никого нет. И я решила быть в голубом. А фату заменю шляпой с вуалеткой. На фотографиях получится, будто я в белом".

Она преобразилась, сияла от счастья. Внешне она не выглядела здоровой, только стала менее нервной и раздражительной. Я не знала, что она приняла решение пока продолжать уколы. Она хотела быть в форме до свадьбы, а там будет видно. В этом проявлялся неколебимый оптимизм Эдит: раз она любила, раз с ней был любимый человек, все должно было наладиться, иначе быть не могло.

29 июля 1952 года в мэрии шестнадцатого округа Парижа Рене Виктор Эжен Дюко - сценическое имя Жак Пиле - сорока шести лет взял в законные супруги Эдит Джованну Гассион, тридцати семи лет.

"Бракосочетание в мэрии мне не понравилось. Никакого

впечатления. Все как-то наспех, на скорую руку. Ну ничего, я

позже отыграюсь. Мы обвенчаемся в церкви в Нью-Йорке... Пока я не

постою перед кюре, я не буду чувствовать себя замужем. С Богом

шутить нельзя. Видишь, я даже не ношу обручального кольца, пока

его не благословят у аналоя".

Она была похожа на ребенка, который не хочет видеть заранее рождественских подарков. Месяц, оставшийся до отъезда в Америку, она провела в хлопотах по продаже дома в Булони.

"Не могу больше в нем жить. Стоит мне войти в двери, у меня

мурашки по коже. Я здесь слишком много страдала... Этот дом

битком набит плохими воспоминаниями. Были ночи, когда я

чувствовала себя такой одинокой, что хотела стать собакой, чтобы

выть на луну! Если я в нем останусь, я сойду с ума!

Лулу нашел для меня квартиру в доме 67 на бульваре Ланн, на

первом этаже. Отдельный вход, девять комнат, садик. Там очень

хорошо. К нашему возвращению все будет готово. Мы с моим мужем

окажемся среди всего нового!"

Она с такой радостью произнесла "мой муж", что это звучало как волшебное слово, как заклинание, с которым она вступала в новую жизнь.

Это была пятая поездка Эдит в Соединенные Штаты.

В Нью-Йорке 20 сентября 1952 года в церкви Сен-Венсэн-де-Поль состоялась наконец долгожданная свадьба. Утром в апартаментах Эдит в отеле "Уолдорф Астория" Марлен Дитрих помогала ей надеть подвенечный наряд. Она подарила ей свадебный букет: бутоны белых роз, связанные прозрачным голубым бантом. Эдит дрожала от счастья. У нее отечное лицо, но это почти незаметно... Разумеется, она уже укололась, это было необходимо, чтобы быть в форме. Лулу Барье стоял возле Марлен Дитрих, они были свидетелями. Эдит посмотрела на них взглядом, от которого разрывались сердца. В нем было все: радость, страх, надежда... Она прошептала: "Этого не может быть. Это мне снится..."

Но это было наяву. Лулу вел ее под руку, они вошли в церковь". С головы до ног она была одета в голубое. Звонили колокола, играл орган, это было прекрасно... Как это было прекрасно! Жак шел за ней в темно-синем костюме с белой гвоздикой в петлице. При виде цветка у нее мелькнула мысль: "Гвоздика приносит несчастье!" Но она тотчас же забыла об этом. Она шла как по облакам. Наконец сбылись чаяния ее наивного сердца - свадьба была именно такой, о какой она мечтала маленькой девочкой...

Священник был итальянцем, и его французский язык звучал очень мягко, слова становились легкими, как будто летели на крыльях.

"Эдит Гассион, согласны ли вы перед Богом и людьми взять в мужья Рене Дюко, чтобы разделять с ним лучшее и худшее, пока вас не разлучит смерть?" Звучный знаменитый голос под сводами церкви бросил вызов несчастьям: "Да!"

Священник благословил обручальные кольца, и Эдит надела одно на палец мужа. Ее рука дрожала не только от волнения. Уже сказывались и алкоголь и морфий. Они вышли из церкви под звуки свадебного марша. На улице, по американскому обычаю, знакомые и незнакомые осыпали их пригоршнями риса на счастье.