Эдмон Белл и инспектор Тригсс<br />(Повести)

— Да, на этот раз мы обнаружили двойной побег ночью, а не на заре. Я отдал приказ провести специальные обходы и открывать окошечки всех камер каждый час, чтобы убедиться в наличии заключенных. В полночь все было в прядке, а в час ночи констатировали двойное исчезновение.

Мистер Триггс сам провел обход и убедился в надежности замков и безупречной службе надзирателей.

— Настоящая крепостная ограда! — заметил он, постучав по большим камням внешней стены.

— Хотелось бы в это верить, мистер Триггс, — ответил мистер Шарплесс. — Семьдесят пять сантиметров толщины.

Во время ленча, на который мистера Триггса пригласил директор, он рассказал сыщику о странном инциденте с таинственным голосом.

— Значит, в последний раз голос показался вам изменившимся?

— Осмелюсь это утверждать!

— Если только это не был другой…

— Тоже возможно… я не подумал об этом… Кстати, а какое это имеет значение?

— Вы так считаете, — усмехнулся сыщик. — Увидим!

Затем внимательно выслушал историю тюрьмы, которую рассказал директор.

— Ее построил местный архитектор-предприниматель, некто Кертисс. Это был очень способный человек, но иногда у него возникали странные мании, которые, кстати, вызвали его падение и несчастный конец. Он жил в паре миль отсюда в великолепном коттедже, который построил собственными руками. Это «Дом домового», который превратился в руины. Он неохотно взялся за строительство тюрьмы на месте бывшего древнего живописного монастыря, который пришлось снести.

Мистер Шарплесс продолжал рассказ, счастливый, что может на время забыть о побегах.

— Вы, безусловно, отметили, что беглецы прибыли к вам одним и тем же конвоем, — внезапно сказал сыщик.

— Как? — сказал мистер Шарплесс. — Дьявол меня забери, если я подумал об этом! Остался только Белдон. Отдам приказ особо внимательно следить за ним!

После завтрака мистер Шарплесс вернулся к своим рапортам, а сыщик покинул тюрьму ради небольшой прогулки по окрестностям. Он отошел на сотню шагов от внешней стены с северной стороны, потом повернулся к тюрьме. Поверх стены он увидел ряд небольших окошек камер, расположенных на верхнем этаже крыла А. Он насчитал двенадцать окошечек. Он вернулся в тюрьму и сразу явился в директорский кабинет.

— Все камеры верхнего этажа крыла А заняты? — спросил он.

— Все!

— Каков номер камеры у внешнего угла и кто в ней сидит?

Мистер Шарплесс проверил по журналу.

— Некто Пинкерс, у него небольшой тюремный срок, два месяца. Будет освобожден на следующей неделе. Это номер 42.

— Хорошо. Вызовите его в свой кабинет в три часа и держите до трех тридцати. Вызовите его по внутреннему телефону и предупредите, что желаете побеседовать с ним в течение получаса.

Мистер Шарплесс подчинился, не задавая вопросов. Будучи образцовым чиновником, он умел подчиняться приказам. Мистер Триггс покинул тюрьму за несколько минут до трех часов. Он нацепил на нос черные очки, которые показались бы необычными тем, кто решил бы рассмотреть их поближе. Стекла были изготовлены из кусочков разных стекол и позволяли Триггсу видеть, что творится у него за спиной. Три часа… Мистер Триггс спокойно прогуливался, рассматривая образы, отражающиеся в миниатюрных зеркалах. В три часа десять он стал особенно внимательным. В окошке камеры 42 появилось лицо, но Триггс не узнал человека. Лицо оставалось в окошке две или три минуты, потом исчезло.

— Ол райт, — прошептал сыщик. — Постараемся быть там до него. Ну а если он появится… Не могу утверждать!..

Он твердым шагом двинулся по пустоши. Вдали на фоне неба появились темные руины «Дома домового».

— «Дом злых духов», — проворчал мистер Триггс, — по правде говоря, странное название!

Многочисленные бреши в ограде открывали доступ к заброшенному дому. Он казался вполне банальным с комнатами, заполненными песком, который занес ветер. Обследование сыщика не дало никаких результатов. Но разве он надеялся найти хоть что-то в этих печальных развалинах? Он готовился спуститься по расшатанной лестнице, ведущей в подвал, когда его внимание привлекли бурые пятна на полу. Он поскреб их ногтем, это была засохшая кровь.

— Дело начинает проясняться, — пробормотал он, спускаясь в подвал.

В подвале была лишь огромная куча железа и камней. Солнечный луч, проникший сквозь отдушину, упал на маленький металлический предмет. Это была медная табличка с маркировкой D 155.

— Значок тюрьмы! И именно номер камеры Барнаби Джонса, — сказал себе сыщик. — Ха-ха, дело все больше проясняется!

Он сунул табличку в карман и хотел уйти, как его взгляд упал на южную стену. Эта стена была весьма странной формы с выступами в разных местах. Ее во всех направлениях перекала сеть труб. Сыщик удовлетворенно потер руки и покинул дом. Но едва он сделал несколько шагов, как тут же отпрыгнул назад: гигантский гранитный блок сорвался с фасада и упал прямо у его ног.

— Проклятье! — громко вскричал он. — Этот дом плохо содержится! Стоит ли рисковать жизнью ради нескольких камней и пыли… фу… меньше чем ничего!

И удалился быстрым шагом, ни разу не обернувшись.

— Надеюсь, меня услышали, — прошептал он, — а главное, поверили!