Едрит твою через кочерыжку... Или фемина против мракобесия

Тебя не накажут никогда. Зачем? Человек сам умеет это делать лучше всех. Очень часто наши пристрастия становятся нашими же могильщиками. Конечно, мы не виноваты в том, что мир, в котором очутились на момент своего рождения, далеко не идеален. Более того – уродлив и страшен. Это вина наших предков. Но! Наша вина в том, что не делаем ничего, чтобы это исправить. И с каждым новым поколением общая вина человечества только растёт. Пока каждый человек не осознает степень собственной ответственности, пока будет жить как инфантильный ребёнок, стремясь получить от жизни всё и ничего не дать взамен – ничего у нас не выйдет. Как говорится, дурдом – дело добровольное.

Странно, что именно здесь и сейчас, но почему-то вспомнился один интересный случай, произошедший со мной в одной из одесских маршруток. Не помню номера маршрута. Не помню сопутствующих обстоятельств произошедшего. В памяти сохранилось только следующее.

Лето. Знойный вечер. Маршрутка (либо конечная сто сорок восьмой на Александровском проспекте, либо сто тридцатой на улице Жуковского в центре города). Пассажиры потихоньку подтягиваются, занимая свободные места. Народу пока немного. Одна дама в широкополой шляпе, зайдя в салон, долго выбирает место, куда бы присесть, брезгливо обследуя каждое свободное место и всячески подчёркивая свои якобы аристократические корни. Наконец, усаживается у окна – второй ряд кресел с левой стороны салона микроавтобуса типа “Богдан”. Но даже усевшись, никак не может успокоиться: постоянно вертит головой, дёргается и демонстративно кривится и морщится. Наконец, степень “благородного негодования”, видимо, сбивает все мыслимые и немыслимые ограничители, и дама, решившись, громко выдаёт на весь салон:

– Водитель, а чем у вас так воняет?

Уже немолодой шофёр, развалившийся на водительском сиденье и флегматично лузгающий семечки, даже и не подумав обернуться, так же громко отвечает:

– Что возим – тем и воняет!

Секундная пауза. И весь салон просто лёг от дикого хохота.

Тонкая “аристократическая” натура, видимо, не сумела выдержать такого “хамского” к себе отношения – дама тут же пулей вылетела из маршрутки.

Всю дорогу даже в переполненном душном салоне царила приподнятая атмосфера…

Да. Так вот стою перед зеркалом, в котором клубится молочный туман, и… банально боюсь сделать шаг.

Сунган растворился в воздухе, махнув рукой напоследок. Сгусток светящейся пустоты тоже исчез, оставив меня одну. И теперь мне страшно: что ждёт на той стороне? Конечно, тот, с кем я недавно пообщалась, ни разу не дал усомниться в своих способностях. Уверена – на той стороне меня не ждёт ничего страшного. Но, отчего-то, мандражирую.

Хоть бы глянуть на себя – как выгляжу? А то окажусь там какой-нибудь Растрёпой Ивановной – людей ненароком перепугаю.

О, зеркало вдруг решило показать моё отражение в полный рост. Хм. Странно. По идее, шесть проведённых в Междуречье лет, должны были как-то негативно сказаться на моём облике. Но выгляжу так, словно мне по-прежнему девятнадцать лет. Ни капли не состарилась. Хотя, конечно, не накрашена. И лицо чуток обветрено – всё ж, свежий ветер Дильмуна оставил на мне свой отпечаток.

Но, вроде, не Баба Яга – и то ладно!

В общем-то, чего тянуть? Пора идти! И я сделала шаг вперёд. Зеркало на мгновение подёрнулось дымкой и позволило пройти через себя…

Глава 21. А может, начало?

Мгновенная дезориентация… И удивлённый вздох прокатывается по залу.

Изумлённо оглядываясь по сторонам, с удивлением понимаю, что ничего похожего на подъезд, из которого меня забрали в древний Шумер, даже близко не наблюдается. Стою на амвоне[77]. Рядом – какой-то поп в сутане. А вокруг – толпа верующих, застывших соляными столбами с выражениями крайнего изумления на лицах. Церковь? Похоже, православная.

“Ё-моё! – мысленно выругалась я, – Ну это ж надо было так вляпаться…”

– Хф-шшш – уже вслух скривилась я, когда все безболезненные щипки из мира зазеркалья тут же дали о себе знать в мире реальном (перестаралась, блин, ненароком – щипала, как на зло, на совесть).

– Чего смотрите? – вдруг неожиданно даже для самой себя хмыкнула на весь зал, – Всё ждёте второго пришествия? Сегодня какой день недели?

– Воскресенье, – вдруг донеслось из зала.

– Ну так и нечего тут толпиться. Иегова-сан сегодня почивать изволили. Выходной у него. Вы-ход-ной. Припёрлись тут, орут благим матом, старику спать не дают. Вас бы вот припахать на тыщу лет, да всё без отдыха – сами бы, небось, волком взвыли. Ходите тут, просите всё время: дай того, дай этого. А сами кроме дай-дай-дай что-нибудь можете? Или только с вечно протянутой рукой ходить горазды? Тьфу! Уйду я от вас – злые вы. Старика своим скулежом совсем замучили.

– А ты кто? – снова очнулся кто-то в зале.