Эдуард III

— Мы не знаем, ваше величество, — ответили рыцари. — Думаем, он сражается далеко отсюда.

Тогда король обратился к ним:

— Вы мои люди, друзья мои, мои боевые соратники, а посему я умоляю вас отвезти меня на поле битвы, чтобы я смог обратиться к воинам и нанести хотя бы один удар мечом.

Те, кто был рядом с ним, согласились; чтобы не потерять друг друга в суматохе, они, поставив посередине коня Иоанна, связали уздечки своих лошадей и бросились в гущу врагов.

Легко понять, что у короля Франции сильно сжималось сердце от страха, когда он видел, как его людей одолевает горстка англичан.

Поэтому он спросил у мессира Иоанна Геннегауского, давшему ему совет, которому король не последовал, что же делать.

— Сир, я не вижу для вас другого выхода, — ответил рыцарь, — как отступить и укрыться в безопасном месте, ибо с вами, подобно тем из ваших друзей, что уже погибли, может случиться беда.

Король, дрожавший от гнева и нетерпения, не внял этому предостережению.

Он проехал еще немного вперед, ибо хотел присоединиться к своему брату, графу Алансонскому, чьи знамена развевались на небольшом холме.

Граф Алансонский по его приказу спустился на равнину и вступил в битву с англичанами. Он творил чудеса и приближался к полку короля.

Филипп желал бы соединиться с братом, но путь ему преграждало так много лучников и рыцарей, что пробиться сквозь них не удалось.

Однако эта битва, в целом злосчастная для французской армии, изобиловала отдельными высокими подвигами, однако, к сожалению, они были совершены напрасно.

Итак, кроме графа Алансонского, о коем мы упоминали, и старого короля Богемии, который, будучи почти слепым, бросился в самую гущу схватки, были еще граф Людовик Блуаский, племянник короля Филиппа и графа Алансонского, и герцог Лотарингский, без устали разившие врагов. Если бы сражение было дано утром и на позиции, находившейся на три льё впереди, а не началось слишком поздно, когда армия уже устала, или началось на другой день после ночного отдыха, то в историю не был бы вписан первый акт кровавой трагедии, именуемой битвами при Креси, Пуатье и Азенкуре.

Таким образом, французские рыцари, разбившие лучников принца Уэльского, врукопашную схватились с пехотой.

И англичане совершали прекрасные воинские подвиги, ибо короля Англии окружал цвет рыцарства.

Граф Норхэнтон и Арондейл, как мы уже писали выше, были готовы прийти на помощь юному принцу; они поспешили к нему и сделали это очень кстати, ибо иначе он не сумел бы отбить атаку французов.

Но, для большей уверенности, принц Уэльский послал рыцаря просить помощи у своего отца, короля Эдуарда, располагавшегося чуть дальше, на холме, рядом с ветряной мельницей.

Подъехав к королю, рыцарь обратился к Эдуарду:

— Ваше величество, графу Уорику, графу Кенфорту и мессиру Реньо Кобхэму, что сражаются вместе с вашим сыном, приходится трудно, ибо французы сильно их теснят. Вот почему они просят вас, чтобы вы и ваш полк помогли им одолеть эту опасность, ибо, если эта атака усилится и не будет отбита, они боятся за вашего сына.

Тогда король спросил рыцаря (его звали мессир Томас Норвич):

— Мессир Томас, мой сын убит или так тяжело ранен, что не может защитить себя?

— Нет, ваше величество, — ответил рыцарь.

— Прекрасно, мессир Томас! — воскликнул король. — Возвращайтесь назад к тем, кто вас послал, и передайте им, чтобы они не присылали ко мне гонца до тех пор, пока сын мой жив, ибо я хочу, как вчера сказал, чтобы день этот принадлежал ему и чтобы он заслужил шпоры рыцаря.

Мессир Томас Норвич привез ответ Эдуарда.

— Да свершится воля короля! — воскликнули принц и его рыцари.

Они стали сражаться с удвоенным мужеством, и поле битвы осталось за ними.

* * *

Можно, конечно, утверждать, говорит хронист, а мы повторяем вслед за ним, что там, где находилось столько доблестных мужей и простых солдат, там, где пало много французов, должны были свершаться прекрасные воинские деяния, которые остались нам неизвестны.

Мессир Годфруа д'Аркур, находившийся в армии принца Уэльского, узнал, что среди французов видели знамя графа д'Аркура; он отдал бы все ради того, чтобы спасти брата. Он прискакал туда, где, как ему указали, сражался его брат, но вовремя не успел и нашел на поле только его труп.

Позднее мы увидим, что из этого последовало. Вместе с графом д'Аркуром погиб и граф д'Омаль, его племянник.

С другой стороны, как мы уже рассказывали, граф Алан-сонский и граф Фландрский сражались доблестно, но не смогли сдержать натиска англичан и пали под своими знаменами, со всеми рыцарями и оруженосцами, сопровождавшими их.

Граф Людовик Блуаский и герцог Лотарингский, его шурин, яростно отбивались от окруживших их англичан и валлийцев, не пощадивших их. Но доблесть им не помогла, ибо они и все воины, что сражались вместе с ними, остались на поле брани.

Граф Осерский и граф де Сен-Поль умерли от ран на поле битвы.

Вечером шесть человек покинули место сражения и под покровом темноты направились в замок Ла Бре.

Подъехав к замку, они нашли ворота запертыми, а мост опущенным, так как было уже поздно.

Тогда эти люди стали звать владельца замка.