Эдуард III

Но у этого средства была помеха, ибо имелись два человека, два моряка, изменчивые, как Протеи, ускользающие, словно тени; они беспрестанно снабжали город продовольствием.

Одного из этих людей звали Маран, другого — Местриель.

Англичане долго не могли сообразить, каким образом к жителям Кале доставляются припасы, но все-таки они застигли на месте преступления двух моряков, везущих в город товары.

Тогда они бросились за ними в погоню; но это было все равно, что преследовать призраки или пожелать схватить неуловимого Протея.

Оба моряка всегда ускользали, и не только ускользали, но, поскольку они лучше англичан знали море и дороги, наводили их на скалы или заманивали в ловушки, подобно пению сирен или эху Лорелеи.

Продолжалось это долго, так как король Англии все еще продолжал стоять под стенами Кале; в конце концов англичане отказались от желания поймать этих двух моряков, ставших последней опорой жителей города.

Во все время осады Эдуард III беспрерывно заигрывал с коммунами Фландрии, поскольку рассчитывал благодаря фламандцам гораздо легче добиться своей цели.

Король Англии наобещал им так много, что фламандцы, которые, кстати, большего и не просили, растрогались.

В обмен на свою помощь фламандцы хотели, чтобы им отдали Лилль, Дуэ и соседние с ними владения.

Король обещал им все, чего они требовали, и в ответ на это фламандцы осадили Бетюн.

Командовал этими войсками капитан по имени Удар де Ранти: он был изгнан из Франции и обратил свое оружие против Филиппа.

Но за Францию стояла четверка бравых рыцарей — Жоффруа де Шарни, Бодуэн Денфрен, Жан д'Андар и наш давний знакомец Эсташ де Рибомон.

XIII

Четверо рыцарей, чьи имена мы привели, так стойко защищали город Бетюн, что против них англичане были бессильны.

Тогда Эдуард III вернулся к своему первому намерению, то есть пожелал, чтобы Людовик Мальский — после смерти отца, погибшего при Креси, он стал графом Фландрским — женился на его дочери Изабелле.

Это был дерзкий замысел.

Какой бы интерес ни представляла собой сия политическая авантюра, она все-таки затруднялась тем, что надо было заставить человека жениться на дочери убийцы его отца.

Для этого было необходимо, чтобы либо интересы оказались слишком сильны, либо граф — совсем плохим сыном, либо женщина — несравненной красавицей.

Однако вся Фландрия, очень надеясь извлечь из этого союза большие выгоды и помня обещание, данное Гергар-дом Дени, была готова согласиться на этот брак и открыто заявляла, что желает его; это очень радовало Эдуарда, потому что таким способом он гораздо надежнее обеспечивал себе поддержку Фландрии, и фламандцам не без основания казалось, что если их союзницей будет Англия, то они смогут смело противостоять королю Франции, чье покровительство было им куда менее выгодно, нежели союз с Эдуардом III.

С другой стороны, граф Людовик Мальский, воспитанный при дворе Франции, говорил то же, о чем мы сейчас сказали: что он никогда не женится на дочери человека, убившего его отца.

Возникла и другая трудность.

Герцог Иоанн Брабантский очень желал, чтобы молодой граф взял в жены его дочь, и дал обещание отдать ему в руки графство Фландрское. К тому же герцог одновременно давал понять, что, если брак будет заключен, он добьется того, что фламандцы примут его сторону и выступят против короля Англии. Поэтому король Франции и согласился на этот брак.

Получив согласие короля Франции, герцог Брабантский прислал во Фландрию своих послов, направив их к самым влиятельным горожанам. Короче, герцог так ярко приукрасил приведенные им доводы, что магистраты славных фландрских городов признали своим сеньором молодого графа, передав ему, что если он пожелает приехать к ним и слушаться их советов, то они станут его добрыми и честными подданными, позволив ему вершить во Фландрии правосудие больше и лучше, чем любому другому графу до него.

Граф приехал во Фландрию и был встречен с великой радостью.

Но как только Эдуард III узнал о случившемся, он сразу же послал во Фландрию графа Норхэнтона, графа Арон-дейла и сеньора Кобхэма, которые провели долгие переговоры и так настойчиво оказывали давление на коммуны Фландрии, что произошла полная перемена во взглядах фламандцев и они вопреки тому, что говорили раньше, сочли более выгодным, чтобы их сюзерен взял в жены дочь короля Англии, а не дочь герцога Брабантского.

Как видим, в ту эпоху политика еще делалась с трогательной наивностью. Однако, сколь бы хорош ни был совет, граф не желал ему следовать, по-прежнему повторяя, что ничто на свете не принудит его жениться на дочери человека, чьи притязания привели к смерти его отца.

Тогда фламандцы, поняв, что уговорами ничего не добьются, прибегли к последнему средству, остававшемуся у них, — схватили графа и заключили его в тюрьму, пусть удобную, но не переставшую от этого быть тюрьмой, и объявили ему с уважением, какое испытывали к своему повелителю: все ими предпринятое делается для его же блага, и, поскольку он не подчиняется им по доброй воле, они хотят силой принудить его к счастью.