Эдуард Стрельцов. Памятник человеку без локтей

А Колев свой гол – на пятой минуте добавочного времени – забил. Наша сборная проигрывала 0: 1.

Вдевятером надо было идти вперед, а не сосредоточиваться на обороне.

Но каким образом?

Болгары контратаковать умеют, они уперлись, понимая, что не будет больше никогда такого шанса, когда у противника в полуфинале Олимпиады сразу двое игроков выйдут из строя.

Вместе с тем по защитнику и возле Кузьмы, и возле Тракториста на всякий случай они оставили.

Анатолий Башашкин сильно выбил мяч от нашей штрафной площадки. Стрельцов его подхватил и во всю мощь двинулся с ним прямо к болгарским воротам.

Опекавшие Иванова и Тищенко защитники – оба – бросились к нему с двух сторон.

Он между ними протиснулся.

Стрельцов говорил потом, что доля секунды была выиграна из-за того, что Кузьма прочел момент – и его намек на маневр на эту вот долю секунды и задержал защитника. В незаблокированное пространство Эдик и втиснулся, убегая в одиночестве с центра поля.

Опытнейший вратарь Найдёнов, изучивший досконально советских форвардов, правильно занял позицию. Но мяч – форварду-звезде должно везти и везет – после стрельцовского удара «скиксовал» и влетел в другой, чем направлял он, угол.

Счет сравнялся за восемь минут до конца добавочного времени.

Все знают, что ничейный счет всегда воодушевляет тех, кто отыгрался. Пока болгары сетовали на свою перманентную невезучесть в матчах против сборной СССР, атаки на их ворота продолжались.

На левом крае, как и в первом матче с индонезийцами, играл Рыжкин – очень скоростной крайний форвард. Он сыграл в стенку с Тищенко, чего никто из соперников не ожидал, – и помчался по своему краю.

Борис Татушин, выскакивая на его продольный пас, опередил Найдёнова на какой-нибудь сантиметр – и на сто шестнадцатой минуте сборная СССР вышла вперед.

В оставшиеся четыре минуты и стойкие болгары не смогли собраться – после матча они плакали.

Финал – как и четыре года назад с югославами – давил страшно на психику игроков и особенно тренера еще и по инерции. Не разум, а поротая задница влияла на предыгровое состояние.

Опять возбуждали себя ответственностью перед страной, партией и народом.

Никак не повлияло на самочувствие и то обстоятельство, что отношения между странами перестали быть враждебными.

Во времена правления Хрущева сложили даже частушку: «Дорогой товарищ Тито, ты теперь наш друг и брат, оправдал тебя Никита, ты ни в чем не виноват».

Но спортсменам вообще-то необходим образ врага.

С другой стороны, неужели бы дома простили проигранную футболистами Олимпиаду – не важно, югославам или кому- либо еще?

Олимпиаду в Мельбурне считают олимпиадой Куца. Великий стайер победил на двух дистанциях.

Но футболистов, победивших в один с ним год, чествовали никак не менее эмоционально и долго – следующую олимпийскую победу в футболе пришлось ждать тридцать два года и дождаться на седьмой послемельбурнской Олимпиаде.

Качалин поставил на финал в нападение целиком спартаковский состав. Иванову и нельзя было играть с таким коленом, а Стрельцову объяснили тренерское решение тем, что он много воды пьет в Австралии и вообще подустал.

Для пользы дела лучше будет, если сыграет свежий Симонян.

В финале победили со скрипом, притом что выглядели да и были сильнее «югов». Но обязанность выиграть лишила футболистов изобретательности.

Двигались тем не менее хорошо. Пресловутые «горящие глаза» вселяли в тренера и друг в друга уверенность.

Единственный забитый гол оказался в статистическом отношении курьезным.

Закрученный Исаевым мяч пересек линию ворот, однако очень грамотно завершавший атаку с фланга Анатолий Ильин для порядка забежал за мячом внутрь ворот и прикоснулся к нему лбом (как сказали бы в наши дни: «контрольный выстрел»).

У Ильина, говоря по-современному, был имидж игрока, забивающего решающие мячи, – это он ведь, напомню, забил третий мяч немцам в Москве.

Спартаковский край и в дальнейшем забивал важнейшие голы.

Ему охотно приписали гол югославам, разрекламировав его как «золотой».

Про телетрансляцию из Австралии на Советский Союз тогда и не заикались. Но существует кинохроника, где эпизод с забитым и добитым мячом зафиксирован. Информационный курьез, однако, никак не повлиял на приятельство двух великолепных футболистов.

Они и на банкет в честь сорокалетия победы в Кубке Европы пришли вместе.

По правилам Олимпиад не только замены запрещались, но и медалей отчеканили ровно одиннадцать – и тот, кто в финале на поле не выходил, оставался без золотой награды. Сразу же после вручения произошла красивая сцена, многократно описанная журналистами (я, например, слышал о ней от Стрельцова, Симоняна и доктора Белаковского).

Симонян не тот человек, чтобы принять медаль, не заслуженную им стопроцентно. И после награждения, вернувшись в раздевалку, он сразу же протянул ее Стрельцову: «Она твоя, Эдик».

Эдик, может быть, не совсем тактично, но со всей чистосердечностью, сделал протестующий жест, заметив, что Никите Павловичу – тридцать лет, а ему, Стрельцову, – девятнадцать.

И он свою медаль получить еще успеет.