Эдуард Стрельцов. Воля к жизни

В тот же день, расписавшись в тюремной ведомости, он вышел за ворота колонии. Снаружи его уже поджидали Виктор Шустиков, Георгий Каменский и Софья Фроловна, приехавшие, как обычно, на «Москвиче» Шустикова. Софья Фроловна так разволновалась, что не смогла выйти из машины, а Шустиков и Каменский бросились навстречу освобожденному. Первым делом, как только уселись в машину, Стрельцов сделал глоток коньяку, а потом вдруг попросил притормозить. И, выйдя на улицу, снял с себя тюремный ватник да запустил его в ближайший овраг. После чего попросил Шустикова посигналить. Так он прощался с последней остановкой на лагерном этапе. Так перевернулась еще одна страница его жизни. Впереди ждала неизвестность. Но даже эта неизвестность была лучше уходящей в прошлое определенности.

«Не только ноги нужны в футболе – нужна в футболе, между прочим, голова!..»

Когда в 1957 г. Г.Д. Качалин отозвался о Стрельцове как о неопытном игроке, он имел в виду отсутствие у молодого футболиста самообладания и сложившегося, уверенного стиля игры. Многие тогда критиковали Стрельцова за лень, за простои на одном месте, за пассивную манеру. Но к 1958 г., как написал сам он впоследствии, у Стрельцова стал складываться собственный стиль игры. Появлялись уверенность и привычка находить собственные решения на поле, появлялось то самое видение поля, когда для оценки ситуации не нужно вертеть головой – каким-то интуитивным образом расстановка сил, положение игроков верно распознавались им без оглядки. Он стал осознавать, что прежде неосознанное нежелание постоянно находиться в движении, та самая «лень», за которую упрекали тренеры и журналисты, это вовсе не лень, а свой личный режим игры с учетом плоскостопия и необходимости беречь силы. И уже осознанно он не бегал за мячом, с которым, по его оценкам, ничего не мог сделать. Зато к мячу, обещавшему гол, он мчался, не жалея сил. Он стал действовать более самостоятельно, оценивая ход игры и решениями своими порой приводя опекавших его защитников в недоумение. Просчитать его действия становилось все сложнее. В арсенале приемов появлялись новые, не усвоенные на тренировках, а изобретенные тут же, по ходу игры. Сама игра, развитие событий подсказывали, как лучше действовать, как использовать знакомые приемы в новом качестве, в новом варианте. И тогда разученные, доведенные до автоматизма на тренировках движения и приемы менялись до неузнаваемости, становились чем-то новым. Когда-то даже знаменитый пас пяткой стал экспромтом, логическим следствием ситуации на поле. И только потом прием этот был доведен до совершенства, став его фирменным трюком. К 1958 г. вместе с обретением своего стиля он уже относился к футболу не по-мальчишески, не только как к удовольствию гонять мяч и забивать голы. Он ясно осознавал, что футбол – это творчество, что тренировка и советы наставников – еще не все, игра требует непрерывной мысли, решимости, хитрости, воображения, раскрепощенности. Сила, уверенность, опыт формировали футбольного творца – раскованного в движении, свободного в фантазии, уверенного в избранной тактике. Но… Все это вдруг оборвалось. Как мы убедились, вина его была полностью доказана, и ни Фурцева, ни Хрущев, ни КГБ не имели к его деянию никакого отношения. Когда в наши дни случается что-то похожее, когда известный человек нарушает закон, начинаются прения: нужно ли наказывать или с учетом его настоящих и потенциальных достижений лучше закрыть на преступление глаза. Но закон имеет смысл только в том случае, когда он написан для всех. В 1958 г. страна проявила волю и наказала одного из лучших футболистов. В 1963 г. та же страна проявила великодушие, простив преступление, за которое он понес наказание. И напрасно говорят, что Стрельцова сразу отвергли как прокаженного, что никто не хотел брать его в игру. Но ведь спортивная команда – это не богоугодное заведение. Конечно, ему сочувствовали. Но этого явно было недостаточно, все понимали: после такого перерыва играть вряд ли он вообще сможет. Сам Эдуард Анатольевич писал, что в разлуке с игрой физически окреп и раздался в плечах, от тяжелой работы стали сильнее руки, но специальная подготовка оставляла желать лучшего – какой футбол после пятилетнего простоя? Ведь играть-то придется не с третьим лагпунктом, и освещать игру приедут не корреспонденты «Леса – стране». И когда в мае 1963 г. тренер «Торпедо» Н.П. Морозов дал Стрельцову возможность сыграть матч с московским «Динамо» за дублеров, Стрельцов признал, что выносливости ему не хватает – чувствовал он себя после игры не лучшим образом. Выходить просто так на поле он не хотел, понимая, что болельщики ждут его и что разочаровать их не может. Игрок такого уровня не имеет права выступать, не будучи по-настоящему подготовленным. Впервые за команду мастеров он сыграл 25 июля 1963 г. в Одессе против «Черноморца», забив два мяча. Это именно после того матча в раздевалку принесли ящик шампанского, букет иван-чая и записку от Коли Загорского.