Эдуард Успенский

Дежурили до ночи — нет Марьи Ивановны. Значит, для жены гуся принес. Вот какой человек непорядочный!

Другой идет. Шляпа, галстук, перчатки в руках. Все как следует.

— Стой! Что несешь?

Он — в крик. Перчатки бросил, шляпу оземь: обыскивайте, мол, ничего у меня нет!

И верно, ничего нет. Потом глядим, а из под шляпы молоко течет. Там был пакет припрятан, а в перчатках полкило песку нашли сахарного.

— Кого же ты обманываешь? Кого подводишь? Сегодня ты песку принес, завтра Сидоров, а послезавтра и нас пошлют. А мы молодые еще, только жить начали. Бильярд купить собираемся.

Стыдно ему стало, он покраснел и из рукава селедку достал:

— Простите, братцы. Попутал грех. Больше я в магазины не ходок.

Одного мы перевоспитали, а другие опять за свое. Ну до чего у нас народ на выдумку силен! Кто себе карманы до земли сделает — крупу насыпает, кто на бутылку с подсолнечным маслом пивную наклейку приделает, а кто-то в зонтике квас несет для окрошки.

Вот телефонист попался, Сидоров. В руках ничего, в карманах тоже. Даже в портфеле пусто. А глаза хитрые.

— Что это ты в такую жару шарф надел?

— Да так. Простудился я. Пива холодного выпил.

Снимаем мы шарф, а под ним сарделек два килограмма намотано. Одна радость — он и в самом деле простудился потом. Сардельки холодные были, только что из морозильника.

Из сил мы выбились и сдались наконец. Теперь мы и с детьми гуляем, и в магазины ходим, и ковры выколачиваем.

А жены у нас похорошели, поправились, без прически ни одна не появляется. Того гляди, в домино играть начнут.

Одна меня успокаивает, жиличка новая из двадцать второй: на днях она белье на балконе развешивала и авоську с мандаринами сама домой принесла.

Выручай, милая Надежда Васильевна!

Уличное происшествие