Эджвуд

— Эй, неправда! — он холодно глянул на неё. — Зачем было такое говорить? — он обернулся ко мне. — Девушка за стойкой попросила их подождать, пока она проверит записи, а я, чтобы отвлечь их, перевернул тележку с лекарствами, — он прикоснулся указательными пальцами ко лбу, — силой своей мысли, Расс.

Дальше заговорила Мэллори:

— Я воспользовалась неразберихой и пошла за медсестрой в смотровую. Там я воздействовала на неё, и сказала ей, что Горди привезла в больницу женщина средних лет по имени Мардж Шаффер. Даже полностью описала её.

— И как, сработало? — с недоверием спросил я.

Она кивнула.

— Она могла бы поклясться об этом на суде. Вот только завтра головушка у неё будет бо-бо.

Когда медсестра вернулась, она рассказала ребятам в костюмах, что мистера Хофштеттера привезла Мардж Шаффер, даже в точности описала, как сказала Мэллори. А когда какие-то парни принесли в фойе какого-то мужика, пострадавшего в кабацкой драке, те отвлеклись, благодаря чему Джеймсон и Мэллори проскользнули за работником больницы, чтобы найти меня.

— Так вот почему мы вышли через чёрный вход, — понял я, — чтобы пройти мимо тех, в костюмах.

— Конечно, — самодовольно ответил Джеймсон.

— А чего мы просто прошли мимо них? — я подался вперёд, адресуя свой вопрос Мэллори. Хватит с меня Джеймсона. — Почему просто не спросить у них, что происходит? Пока мы не можем с уверенностью сказать, что они плохие.

Машина свернула в сторону так резко, что я чуть не вылетел наружу. Мэллори свернула к обочине, включила проблесковые огни, а затем обернулась ко мне:

— Рассел Бекер, я надеюсь, что ты пошутил, — её голос и лицо наполнились злостью.

— А я тебе с самого начала говорил, что не нравится он мне. Надо было просто забить на него, — сказал Джеймсон.

Я поднял руку, чтобы не видеть его рожи, и так и держал её.

— Вы себя гениями обзываете, но ведёте себя при этом, как идиоты. Я не имел в виду, что нужно везде трубить об этих огнях или обломках на поле или ваших силах. Но что плохого было в том, чтобы сказать, что это мы привезли старика, которому требовалась медицинская помощь? Как прикажете собирать информацию, если мы ото всех будем драпать?

Мэллори покачала головой.

— То есть, то, что в тебя на днях стреляли и преследовали, тебя ничему не научило? Мне что, ещё раз нужно разжёвывать, что просто взять и заявить о себе может оказаться опасным для жизни?

— А, то есть, тыкаться самим вслепую не опасно?

Джеймсон хлопнул меня по руке. Я опустил её и, улыбнувшись ему, продолжил.

— Посмотрите на это с другой стороны. Если что-то случится, вы же хотите, чтобы ваши семьи знали об этом хоть что-нибудь? Может, если бы те ребята, о которых вы говорите, подняли бы вой о себе в СМИ, их бы взяло под охрану государство. Может, с ними ничего не случилось бы.

Джеймсон театрально прикрыл руками лицо и запричитал:

— Мэллори, поверить не могу, что ты поручилась за него. Да у обезьяны мозгов и то больше.

— Мэллори, — плевать мне было на этого клоуна, я хотел услышать её мнение. Выглядела она задумчиво.

— Ну хорошо, что ты предлагаешь? — не выдержала она. — Кому прикажешь рассказать – родителям, полиции, ФБР? И что мы им расскажем? Всё или что-то утаим? А о последствиях ты думал? Мы думали. Каждый возможный сценарий разобрали, и поверь, добром не оканчивается ни один. — Я молчал, а потому она продолжила. — И вот что я скажу, Расс. Если хочешь, можешь делать, что хочешь. Мешать не будем.

— Я бы, конечно, не… — встрял Джеймсон.

— Только запомни, — отмахнулась она от слов друга, — помогать тебе никто не будет. Если попробуешь приплести нас, будем говорить, что ты спятил, а мы знать не знаем, о чём ты.

— Будешь сам по себе, дружок. Помогать тебе никто не будет. Будем говорить, что ты спятил.

— Если мне память не изменяет, Мэллори это сказала две секунды назад.

— Пойми, мы и так через многое прошли. Слушай, Расс, можешь ещё пару дней подумать, прежде чем что-то предпринимать?

Несколько дней? Могу, конечно, вот только что может успеть произойти за это время?

— Думаю, да.

— По крайней мере, не прикручивай нас. Знаешь, что может сделать с Надей её мамаша, если узнает, что та по ночам на улицу выходит?

Ну, это будет не самая большая проблема.

— Сказал же, что ничего говорить не буду. Пока.

— Значит, это дело уладили.

Мэллори завела двигатель и принялась менять радиостанции, пока не наткнулась на какую-то старую песню «Нирваны», что-то о мулатке, альбиносе и комаре¹⁵. Смысл текста песни ускользал от меня, но знакомая мелодия успокаивала, возвращала в привычный спокойный мир.

Ещё помигав сигналами и убедившись, что на дороге никого не было, Мэллори вырулила на дорогу. Пока мы не отъехали далеко, я заявил:

— Надеюсь, никто возражать не будет, но мне на сегодня хватит. У меня башка разболелась, так что я домой.

— А покушать? — Джеймсон будто был разочарован. — Я тут проголодаться успел.

— Значит, в следующий раз, — наши с Мэллори глаза встретились в зеркале заднего вида. — Тебя устроит, Расс?

— Конечно, — если честно, мысль о том, что в нашем «свидании» примет участие Джеймсон, нисколько не радовала. — Как скажешь, Мэллори.