Ее друг (СИ)

— Ааа, за всё значит. Ну пожалуйста, Маша. Я ведь всегда под рукой, словно старый истрепавшийся зонт. К такому зонту никакой привязанности уже нет, но жалко выбросить. Он хорошо от дождя помогает, чуть ли не прыгает тебе в сумку, когда непогода случается. А новый купишь… и не знаешь чего от него ожидать. Вдруг надолго не хватит или ещё хуже — после первого же раза не оправдает ожидания… Вымокнешь вся и измараешься. Старый-то проверенный! Херовый, но всегда по стойке смирно стоит и мараться не надо.

Миша в упор смотрит мне в глаза и я впервые вижу незнакомый блеск в его светлых глазах. Он смотрит по другому… Как?

— Ты не зонт, Миша, — только и могу выдавить я из себя.

Я растерялась и не понимала, как лучше ответить.

— Именно это мне стоит запомнить.

Натянув на голову капюшон, друг спешно покидает квартиру, а я ещё долго не могу оторвать взгляд от закрытой двери.

Глава 20

В раздумьях и размышлениях, я не замечаю как пролетает два часа. Прислонившись лбом к холодному стеклу, я вновь и вновь прокручиваю события прошедших дней. Уже без излишних самобичеваний, без особого анализа поступков окружающих людей, без слёз, рыданий… Я методично прыгаю с одного события на другое и пытаюсь понять, что мне делать дальше. Причём что-то делать придётся одной — на Мишу я теперь не рассчитываю. В друге что-то невозвратно изменилось и разбираться в этих переменах мне сейчас не хочется. Хочется покоя и много еды, как бы ужасно это не звучало. Голод притуплял эмоции и заставлял думать о пище насущной, а не духовной.

Ровно в час дня, я слышу звук открывающейся входной двери и отступаю от окна. Замерев посреди комнаты, я пытаюсь настроиться на новую встречу с Мишей. Но…Но в комнату входит не Решетников. По очереди в комнату проходят двое незнакомых мужчин с пакетами в руках. Один совсем молодой в рабочей одежде. Второй, который постарше, был одет в джинсы и тёмную куртку.

— День добрый, — отзывается тот, что постарше, — Миша передал пакеты. В них продукты, посуда, постельное…

— Здравствуйте… А вы кто? — стушевавшись бормочу я, глядя как мужчины составляют пакеты на пол.

— Мы работаем в доме Решетниковых. Миша попросил заехать в квартиру. Мы торопимся, поэтому помочь разобрать пакеты не сможем. На улице снегопад начинается, полгорода сковали пробки. Пока доберёмся...

Кивнув мне на прощание, мужчины быстро покидают квартиру.

Я не сразу, но подхожу к батарее пакетов и сразу же замечаю, что из одного торчит край французского багета. От одного вида выпечки меня начинает мутить — настолько я сейчас хочу есть.

Выдернув багет из пакета, я усаживаюсь прямо на пол и вгрызаюсь зубами в хрустящую корочку. Усыпая пол и ноги крошками, я уплетаю вкусную выпечку и прикрываю глаза от чистого кайфа. Останавливаюсь лишь тогда, когда давлюсь корочкой от багета. Закашлявшись, я вытираю слёзы, а сама уже смотрю на другие пакеты с продуктами. Мне стыдно жрать чужую еду, но я просто не могу удержаться.

— Сейчас съем что-нибудь ещё и больше не буду.., — уговаривала я себя, доставая из пакета контейнер с салатом Цезарь.

И снова я всё проспала. Насытившись салатом и остатками багета, я на пять минут укладываюсь на надувной матрас и… и забываюсь в мире снов.

Просыпаюсь от шуршания пакетов и тихого бурчания. Пытаясь выбраться из оков сна, я потягиваюсь, но тут же резко подскакиваю от звука падения… Я даже дышать перестаю от шока, но глаза всё же открываю.

Первое, что бросается в глаза, это то, что за окном уже стемнело. Свет от тусклой лампы под потолком дает чётко рассмотреть тело, распластанное на полу.

— Даже пакеты не убрала… Не комната, а полоса препятствий.

Это Миша! Его пуховик, а под пуховиком именно его голос. Но… но голос какой-то другой. Словно друг выпил, но он ведь не пьёт.., вернее в прошлой нашей жизни Медведь точно не пил.

— Миша? — хриплым ото сна голосом, выдавливаю я и Решетников начинает медленно подниматься.

— Миша-Миша... Он самый. А ты кого ждала? Брата? Ну простите, его нет в наличии.

Молодой человек усаживается на пол и я к сожалению убеждаюсь, что он не просто выпил. Друг был мертвецки пьян.

— Чего смотришь так, Маша? Не нравлюсь? Представь себе, я тоже ни хера себе не нравлюсь. Проеб…л тебя и не понял когда.

— Я… я не понимаю тебя…

Миша хрипло усмехается, а потом опускает голову на руки, согнутые в локтях.

— Я тоже ничего не понимаю. Как так вышло, Маш!? Как моя маленькая Маруся могла напроситься к мужику на квартиру… Но больше всего я не пойму, как она могла позволять этому мужику столько всего...

Закусив до крови губы, я опускаю глаза, но тут же их поднимаю, когда слышу, что Миша пытается подняться на ноги.

— Я ни хера не понимаю, но рискну спросить: может и со мной ты сегодня будешь такая же щедрая?

Глава 21

В последнее время я медленно думаю. Мои реакции притупились, а мозг, прихлопнутый стрессом, отказывался выдавать нужные сигналы на важные, очень значительные стимулы.