Ее друг (СИ)

Я сглотнула образовавшейся в горле ком и сжала края сидения настолько сильно, что побелели костяшки на руке.

— Что-то с Мишей?

— Ага.

Боже. У меня даже голова закружилась.

Я быстро заморгала и кое-как выдавила из себя следующий вопрос.

— Что с ним?

Стрелецкая снова склонилась ко мне и тихо ответила.

— Мне недавно наши парни написали, что Мишке сегодня в скорую вызывали. Им охранник Решетниковых сказал. Они заехали за ним в два часа, а охранник их не пустил. Сказал парням, что если они будут бухать также как Миша, то у них тоже сердце не выдержит, представь.

Я накрыла влажный лоб ладонью и хрипло выдавила.

— Так он же не пьёт.

— Миша?! — воскликнула Оксана, а потом спохватилась и зашептала, — ты давно его видела Маш? Да он два месяца не просыхает. Он теперь с нами редко тусуется. Не знаю с кем и где он пьёт, но если с нашими бухает на аллее, без драки редко обходится. Если кто-то про тебя плохо скажет — он в драку. Даже просто ситуацию обсуждаем и снова он дуреет… На нём уже живого места нет. С ним никто не связывается, Маш.

Я откинула голову на сидение и постаралась переварить тот кошмар, что свалился мне на голову. Дыхание перехватило, рот заполнился горькой слюной и меня снова затошнило.

— Примерно час назад мой Серёга дозвонился до Мишки, но он не стал ничего объяснять. Сказал, что поехал к себе на квартиру спать. Серёга хотел заехать, но он его послал. У него крыша едет, Маш, и никто ничего сделать не может. Люди боятся ему слова сказать. На учебу он не ходит, только работу вроде не оставил…

Меня трясло будто в лихорадке, а Оксана всё говорила и говорила… Её возбуждённый шёпот вклинивался в подсознание и рисовал в голове картины одна страшнее другой.

Мои трудности не идут ни в какое сравнение с Мишиным кошмаром… Ему хуже, ему больнее, ему тяжелее… Я, пусть с трудом, но стою. А он похоже упал и подняться не может.

Мне надо ему помочь. Всё что угодно сделать, лишь бы вернуть прежнего Мишу…

Плевать на всё и всех, только бы с ним было всё хорошо, ведь если он пропадёт… Даже думать не хочу, что будет.

И почему я тогда с ним не поехала? Не захотела. Мало ли что я хочу! Мне надо было не в себя смотреть, а на него. Разглядеть в нём надломленность.

Покоя я хотела. Эгоистка. Да на хрена мне покой, если Миши не станет… Дура. Дура. Я эгоистка и дура. Он руку помощи у меня просил, а я его бросила.

Уже через час я стояла у Мишиного подъезда и пыталась вспомнить номер его квартиры. Подхваченая адреналином, я даже не помнила как сюда добралась, а когда пришла — растерялась: номер квартиры напрочь вылетел из памяти. Вот бы мне попасть в подъезд, внутри бы я точно разобралась.

И небо услышало мой призыв — из подъезда вышел мужчина и я смогла войти. Квартиру нашла сразу, а вот позвонить долго не решалась. Сердце отбивало бешеный ритм, а голова шла кругом от волнения.

Шаг. Второй. Позвонила.

Долгий гудок. Потом ещё один и глухие шаги за дверью.

Поворот ключа и я замираю.

Миша. Это он открыл мне дверь, но на моего Медведя этот Миша совсем не похож. Худой, на лице щетина и желтые разводы от синяков. Губы бледные, глаза мертвого человека — когда-то светло-голубые глаза друга сейчас поблекли и выцвели. На Мише были одеты только джинсы, поэтому я могла рассмотреть насколько сильно он похудел. Завершали страшную картину выступающие рёбра и впалый живот, на котором просматривались две большие ссадины.

— Маша? — первым отмирает Решетников, видно он тоже меня какое-то время рассматривал.

— Она, — тихо отвечаю я, — впустишь меня?

— Кто тебя прислал? — не пропуская меня вперёд, хрипло спрашивает Миша.

— Не поняла?

— Ну сама бы ты точно ко мне не пришла. Вот теперь гадаю — кто тебя подослал? И в чём подвох?

Глава 42

Я сбрасываю с плеч рюкзак и опускаю себе под ноги. Мне надо чем-то занять руки, чтобы Миша не увидел насколько сильно они дрожат.

— Значит ты меня не впустишь?

Решетников на секунду замирает, а потом медленно отходит в сторону, тем самым пропуская меня вперёд — в квартиру.

Дверь за спиной захлопывается, но Миша не обходит меня, поэтому я разворачиваюсь.

— Я хотела поговорить, — тихо начинаю я, глядя как Миша наваливается на дверь и прячет руки за спину.

— Не удивила, — отзывается бывший друг, — теперь все хотят со мной поговорить. Ты как? В общей очереди будешь стоять или эксклюзивный билет хочешь получить? Так можешь не стараться эксклюзивы все давно похерены, да и от бесполезных разговоров я устал… Ты не ответила на вопрос: кто тебя прислал, Маша? Просто ответь.

— Меня никто не посылал… Мы можем где-нибудь присесть? Я не могу так… на пороге говорить.

Миша сканирует меня внимательным взглядом, а потом отталкивается от двери и проходит мимо меня на кухню. При этом Решетников прихрамывает на левую ногу и идет довольно медленно.

На кухне пахнет алкоголем и таблетками. Стол, маленький холодильник, раковина — как и прежде это вся мебель. На кухонном столе горсть блистеров с таблетками, а рядом три бутылки с пивом. Одна практически полностью опустошена. На холодильнике стоит пепельница, полная окурков и лежит пачка сигарет.