Ее единственное желание

Он озадаченно моргнул, словно ее резкий тон вернул его в настоящее.

— Конечно. Прости меня. Похоже, долгое путешествие неблагоприятно подействовало на мой характер.

— Именно! Ты портишь мне все веселье! Может, тебе следует пойти и выспаться?

Йен фыркнул.

— Пожалуйста, если это улучшит тебе настроение. Дорогая, оставляю тебя устраиваться. У меня кое-какие дела, — объявил Йен. — Нужно дать указания парням Дэмиена.

— Верно.

Он поклонился ей.

— Увидимся за ужином.

Он уже отвернулся, но Джорджи громко кашлянула. Йен повернулся и вопросительно поднял брови. Джорджи откинула голову и с выжидающей улыбкой постучала пальцем по щеке.

Его сведенное напряжением лицо немного расслабилось.

— Как же я мог забыть?

В этот момент он был олицетворением влюбленного мужа. Йен подошел и нежно поцеловал ее в щечку.

Дворецкий изумленно хлопнул глазами и принялся внимательно изучать шторы.

— Ты должен всегда целовать меня, когда приходишь или уходишь, — кокетливо напомнила она.

— Особенно когда прихожу, — прошептал он, страстно глядя ей в глаза.

— Распутник! — фыркнула она, надеясь, что старик Таунсенд ничего не услышал.

— Увидимся за ужином, любовь моя, — мягко пообещал Йен и снова поклонился.

Следующие три-четыре дня Джорджи с тревогой наблюдала, как Йен становится все более отчужденным. Он пытался скрыть свое настроение и по ночам любил ее с прежним пылом. Но она постоянно ощущала его отстраненность.

Она спрашивала, не хочет ли он поговорить, но, разумеется, ответ был отрицательным. Часто она видела, как он стоит у разрушенного моста, глядя в бурлящий поток.

Однажды она просто испугалась, увидев, как он, с топором в руке, яростно рубит желтые розы, увившие всю боковую стену дома.

— Боже, что ты делаешь?!

— Э-э... их давно пора было подрезать. Собственно, я подумываю снести дом. Хочешь, построим новый? — спросил Йен, тяжело дыша. — Он очень древний и старомодный. Может, что-нибудь в неоготическом стиле?

Джорджи, не веря своим ушам, уставилась на него. Он положил топор на плечо и глотнул воды.

— Ты чего-то хотела?

— Н-нет.

Она покачала головой и вошла в дом.

Вырубив розы, он собрал ветки и бросил в реку. Джорджи с беспокойством наблюдала, как Йен следит за желтыми бутонами, уплывавшими вниз по течению. Он, похоже, жил в собственном мире, и этот мир был не слишком счастливым.

Джорджи хотела расспросить слуг, не знают ли они, что мучает хозяина, но при ее приближении они разбежались и в заговорщическом молчании принялись за дело.

Происходило нечто непонятное, но вот что именно? Вряд ли даже Роберт, ближайший друг Йена, мог это объяснить.

Но что бы ни терзало мужа, расправа с розами успокоила его на несколько дней. Он снова стал самим собой, спокойным и дружелюбным.

Обрадованная переменами в Йене, Джорджи предложила отправиться на пикник. Возможно, Йену полезно ненадолго уйти из дома.

Они отправились в развалины замка Утера Пендрагона.

Вскоре они расстелили широкое одеяло в тени гигантского дуба, поставили на него низенький складной столик и разложили несколько больших подушек.

Слуги принесли корзинку с незатейливым ленчем, после чего удалились на почтительное расстояние. Йен и Мэтью гоняли мяч по земле. Пятнистый щенок бегал вокруг с возбужденным тявканьем, иногда исчезая в высокой траве.

К облегчению Джорджи, Йен был весел и беззаботен. Мэтью, как всегда, когда отец уделял ему внимание, пребывал на седьмом небе и громко запротестовал, услышав, как Джорджи зовет их обедать. Отец с сыном медлили, пока она пыталась справиться с бутылкой охлажденного белого вина. Пришлось приложить немало сил, чтобы ввинтить штопор в пробку.

Но тут Йен направился к ней. Она с нескрываемым восхищением воззрилась на мужа. Сегодня на Йене были светлые брюки, рубашка с широкими рукавами, темно-коричневый, небрежно повязанный галстук и синий однобортный сюртук в бежевую полоску.

— Нужна помощь?

Она с улыбкой вручила ему упрямую бутылку.

— Папа! Иди сюда!

— Пора обедать, Мэтт, — покачал он головой, легко откупоривая бутылку.

— Но я не голоден! Хочу играть!

Йен послал жене веселый взгляд:

— По-моему, твоя очередь его развлекать.

— Я не так уж плохо бью по мячу. Не забывай, я выросла с братьями!

— Ничуть не сомневаюсь, любовь моя. Хотя ты, должно быть, первая маркиза, обладающая подобным умением.

Джорджи рассмеялась, а Йен, нагнувшись, поцеловал ее.

— Папа, кто-нибудь, поиграйте со мной! — настаивал Мэтью.

— Этот молодой человек нуждается в младшем брате или сестре, — тихо заметил Йен.

— В свое время, — пообещала Джорджи. — Мэтью, папа хочет есть! Попробуй целиться мячом в дерево. Увидишь, как он будет отскакивать. А мы посмотрим.

— Ладно! — страдальчески вздохнул малыш.

— Ну вот, — прошептала Джорджи мужу. — Возможно, теперь ты сможешь в мире и покое выпить бокал вина со своей женой.

— Надежда умирает последней? — съязвил он.

Джорджи хихикнула, подняла пустой бокал, и Йен налил вина им обоим, после чего они с аппетитом принялись за еду.