Ее город

В ту ночь я никак не могла успокоиться и долго сидела в своем маленьком кабинете. Я поняла, что внешний облик человека определен судьбой и у него может не быть ни статуса, ни денег, ни успехов в карьере — все это от него не зависит; лишь духовное наполнение человека определяется им самим. Содержание человека — это его устремления и аура, именно они даруют внутреннюю красоту, поэтому-то некоторые высокопоставленные и знаменитые люди оказываются пустышками. И вот — старый носильщик, который вызывает благоговение. Если вдуматься, упрямство и настойчивость, которые он проявлял на протяжении стольких лет, объяснимы. Старик не просто хотел заработать себе на кусок хлеба — он должен был продемонстрировать прямоту и честность, защитить свое человеческое самоуважение, доказать жителям нашего двора, что он обладает исключительными моральными качествами.

Я была совершенно потрясена, увидев, что за человек на самом деле этот бывший носильщик. Я действительно не могу себе представить, чтобы в нынешнем обществе практически нищий старик сумел не предать своих устремлений. Квартирка, которую он снимал, немногим лучше крысиной норы, но в ней полно книг. Мне стыдно признаться: да, у меня есть кабинет, необходимый для работы, мне приходится пользоваться книгами, поэтому есть и книги, но если бы я зарабатывала чем-то другим, то были бы у меня вообще книги? Боюсь даже предположить. Оглядитесь: в современных домах самое видное место предназначено для телевизора, телевизор — действительно практичный предмет, простой, безвкусный, дорогой, но ценный ли?

Глубокой ночью за окном раздавался стук костяшек. Соседи играли в маджонг. Смотреть телевизор и играть в маджонг любят многие. Конечно, я не обязана любить эти занятия, и я правда отношусь к ним ровно, независимо от того, нравятся они другим или нет. Но когда я сравниваю себя и соседей со стариком, меня переполняет множество эмоций.

Эта зима была очень холодная, с лютой стужей. Мы ждали сильного снегопада, но он все не приходил. Дочка спросила меня:

— Мама, а может зимой не быть снега?

— Конечно, — ответила я.

У Неба тоже есть свои секреты и своя воля. Небо не знает пощады, для него нет успехов и неудач, трудностей и перипетий, поэтому Небо великое, вечное, спокойное. Я, простая смертная, прекрасно это понимаю. Все, начиная с моих предков до нынешнего поколения, хотели жить хорошей жизнью. Мы упорно трудились на протяжении веков, но пережили слишком много неудач. Сейчас я живу в мире, где низвергнуты богатые, где все вокруг — пролетариат. Я могу бездельничать, но в определенных пределах, а могу выбрать личный труд и творчество, пусть даже незначительное. Я все же предпочла работу. Я всегда думаю, что получение благ в обмен на собственный труд — это достойный вариант.

После ремонта в нашем ЖК мы из года в год страдали от жары и холода, балки и каркасы потрескались и не подлежали ремонту, национальная политика изменилась, государство больше не предоставляло социальное жилье, и теперь человеку надлежало все зарабатывать самостоятельно.

Этим летом я отыскала в Ханьяне нашего дальнего родственника, мастера по бамбуку, и заказала бамбуковую кровать; поставила ее на террасе и уложила там дочку. Дочка смотрела на звездное небо, указывая на Млечный Путь — ее внимание привлекали Небесная Ткачиха и Волопас[80], — и постепенно погружалась в мир грез с головой, покрытой бисеринками пота. Мне не позволено войти в мир грез: история о небожителях, конечно, печальна, но я понимаю, что это ложь, а правдива лишь реальность. В этой реальности от крыши, нагретой на солнце за день, валит горячий пар. Дочка проснулась от этой жары, ей дурно, она готова заплакать. На бамбуковой кровати собралась лужица пота, на спине расцвела потница. От боли у меня сжалось сердце, я схватила веер из бамбуковых листьев и начала обмахивать дочку. Несколько летних ночей подряд я сидела без сна, обеими руками держа этот веер и в изнеможении поднимая лицо к звездному небу. Во мне бурлила ненависть, я хотела бы немедленно отправиться работать, зарабатывать деньги, чтобы купить кондиционер и свой собственный дом. Я мечтала немедленно уехать из нашего ЖК, чтобы мой ребенок мог спокойно выспаться.

В жизни каждого человека важное место занимают предки и потомки. Всем нам хочется иметь защиту в этом мире, быть в безопасности, в том числе и от стихии; хочется сладко спать, вкусно есть и с надеждой смотреть в будущее. Я желала бы в любое время года жить легко и приятно. Тогда, в квартирке на восьмом этаже, перед лицом проливного дождя я была совсем еще молодой женщиной, переполняемой праведным гневом, а теперь мне кажется, что тот праведный гнев и есть наивысшая справедливость, мои устремления.

Однако понимала ли я когда-нибудь, что все не так плохо, как я думаю, — хотя судьба и складывается не слишком удачно? В конце концов, я не умирала от голода и от жажды, а значит, и живя «в убогом переулке», могла «не изменять своей радости»[81]?! Это ли не устремления?

(17)

Жизнь не имеет сослагательного наклонения.