Ее худший кошмар

В ее планы не входило латать их отношения — только не после того, что она увидела на злополучных записях. Она никогда не сможет смотреть на него так, как раньше, не сможет доверять ему.

— Да, я приехала, хотя имела массу причин этого не делать. Я не знала, что Рассел с тобой.

— Его не было. Не успей он ко мне, я бы уже давно был мертв. — Фицпатрик показал резаную рану на шее. Эвелин сразу не заметила ее, потому что он был весь в крови. — Этот подонок пытался зарезать меня.

— Я не заметила твоего внедорожника, — сказала Эвелин Расселу. Автомобиль перед домом был явно не его. Наверное, Хьюго его угнал. Ведь он должен был как-то попасть сюда.

От страха Рассел так заикался, что едва мог говорить.

— Я… п-п-приехал на снегоходе. Оставил его за домом.

Ну конечно. Рассел жил лишь в полумиле от Фицпатрика. В такую темную и снежную ночь, как эта, легко не заметить припаркованный в сторонке снегоход. Когда Эвелин зашла за дом, она уже не выискивала взглядом машины. Ее страшило другое — как ей не столкнуться нос к носу с убийцей.

— Зачем Хьюго приехал сюда? — спросила она. — Если он смог сбежать из больницы, почему он не воспользовался шансом скрыться?

— Он считал, что это я натравил на него Гарзу, — пояснил Фицпатрик. — И еще он вбил себе в голову, будто я представляю для тебя опасность.

Интересно, так это или нет?

— Но ведь он явно был не в том состоянии, чтобы…

— Он едва держался на ногах, — сказал Фицпатрик. — Но у него был нож, а это главное. И он им размахивал. Он орал на меня, мол, я не знаю, с кем я играю в свои гребаные игры, и что он проучит меня раз и навсегда.

— Я слышал, как он кричал, — встрял в их разговор Рассел и даже зажал уши, как будто по-прежнему слышал эти вопли. — Не навались я на него, и не схвати лампу, и не… — Он побледнел как мел… — И не ударь его по голове, он бы точно убил Тима. — Рассел посмотрел на свои руки, как будто не верил, что они его собственные. — И как я это сделал? Я огрел его с такой силой!

Эвелин не знала, что ей думать и чувствовать. Сердце билось как сумасшедшее. Она жадно глотнула воздух в надежде, что это поможет ей успокоиться.

— А потом ты… потом ты ударил его кочергой?

На забрызганной кровью физиономии Фицпатрика возникло пристыженное выражение.

— Это все адреналин, — пояснил он умоляющим тоном, в расчете на ее снисхождение. — Когда он упал, я схватил вот это. — Он посмотрел на кочергу, а в следующий момент, как будто поняв, что она ему больше не нужна, выронил из рук. — Я сам не понимал, что делал.

— Он умер на моих глазах, — задумчиво произнес Рассел. — Это я виноват в его смерти.

— Вы пытались дозвониться до Амарока? — спросила Эвелин. — Просили его о помощи?

— Каким образом? — воскликнул Рассел. — В такую метель все телефоны молчат.

Эвелин засомневалась, что ей хватит выдержки дожить до конца этой ужасной зимы. Голова кружилась. Казалось, она вот-вот потеряет сознание. Она наклонилась, чтобы направить кровоток к голове и стряхнуть с себя тьму, которая, казалось, надвигалась на нее со всех сторон.

— Тебя сейчас вырвет? — спросил Фицпатрик.

— Похоже на то, — ответила Эвелин и попыталась проскользнуть мимо него в туалет.

— Тогда отдай мне пистолет, прежде чем ты ненароком выстрелишь в себя или в кого-то из нас.

Схватив ее за локоть, Фицпатрик вырвал у нее из рук пистолет. Она не питала теплых чувств к Хьюго — таких, какие, как ему казалось, он питал к ней. Даже близко. Но в отдельные моменты не могла не испытывать к нему симпатии. В любом случае, это был человек, и вид его размозженной головы… вытекших на ковер мозгов будет еще долго преследовать ее. Равно как и воспоминание о Фицпатрике, с яростью избивающем его, уже мертвого.

Эвелин склонилась над унитазом. Из спальни до нее долетали голоса. Рассел и Фицпатрик спорили о том, что им делать с мертвым телом. Фицпатрик не хотел, чтобы труп и дальше лежал в его доме. У Рассела же, похоже, не было сил вытащить его на улицу. Он жаловался, какой Хьюго тяжелый, что если он попробует передвинуть его, то сам весь перепачкается кровью. По мнению Рассела, им лучше его не трогать до утра, когда они свяжутся с Амароком. Он твердил одно и то же, как будто все еще пребывал в шоке.

Наверно, так и было.

Чтобы не слышать их склоки, Эвелин тихо напевала себе под нос. Она и без того чувствует себя омерзительно, не хватало ей слышать их перепалку. Как только она хоть чуть-чуть придет в себя, она уйдет отсюда и поедет домой, прежде чем буран засыплет дороги так, что даже с ковшом на внедорожнике она не сможет пробиться сквозь снежные заносы.

В желудке было пусто. Из нее вывернуло все, что там было. Эвелин вытерла рот, опустила сиденье на унитазе и осторожно на него села. Пока она сидела там, ожидая, когда пройдет головокружение, ей бросилось в глаза, что занавеска в душе слегка оттянута и в щель виден странный пузырь, лежащий в ванне.

Что это?

Соскользнув с сиденья и опустившись на колени, она отдернула занавеску еще дальше и заглянула в ванну. Вскрикнув от ужаса, она едва не упала на спину.

В ванне лежал прозрачный пластиковый пакет, набитый замороженными частями тела.