Ее настоящая жизнь

Мельком взглянув на свежие газеты, которые посетители могли читать во время неспешного чаепития и поглощения разнообразных сладостей, Нина заметила дату: «14 октября 1926 года». Значит, с момента смерти доктора Шеппарда миновало около трех недель.

– Ах, вы так добры ко мне, мисс! – произнесла мисс Ганнет, держа в руках чашку с горячим ароматным чаем. Нина отметила про себя, разглядывая ее, что могла понять, почему доктор Шеппард выбрал ее: красота не явная, бьющая на эффект, а меланхоличная, пробирающая до сердца.

Понимая, что настало время представиться, Нина произнесла:

– Меня зовут Нина Дорн. Да, имя не английское, как и мой акцент, я из России. Мои родители бежали вместе со мной от революции и осели в Лондоне. Я – секретарша месье Пуаро. Эркюля Пуаро.

Не хватало только, чтобы мисс Ганнет объявила, что месье Пуаро все еще пребывает в деревне, но она ответила:

– Ах, все о нем только и говорят! Я с ним ни разу не общалась, только видела несколько раз на улице. Напыщенный тип с опереточными усами, как у провинциального парикмахера. Но Каролина Шеппард по нему с ума сходила. Да и с Джеймсом он постоянно общался. Причем был последним, кто видел Джеймса живым, – они о чем-то говорили, а на следующе утро Джеймса нашли мертвым! Отравление  «Вероналом»!

Уж не подозревала ли мисс Ганнет в убийстве доктора Шеппарда самого великого Пуаро? Какой поворот сюжета! Впрочем, ведь в последнем романе с участием Пуаро Агата Кристи применила именно этот прием и сделала сыщика убийцей – правда, убийцей серийного маньяка, остановить которого иначе было просто нельзя.

Но вряд ли этот же трюк имеет место сейчас, ведь доктор Шеппард, судя по всему, был не убийцей, а жертвой.

– Все твердят, что Джеймс, взбудораженный последними событиями, ну, я имею в виду смерть миссис Феррар, убийство мистера Экройда, расследование месье Пуаро, по ошибке принял слишком большую дозу «Веронала». Но я так не считаю!

Ее слова, полные горечи и боли, так не вязались с милой обстановкой кондитерской: почтенная деревенская публика, портрет королевской четы над весело потрескивающим камином, потрясающе вкусный десерт и сенсационный цейлонский чай 1926 года.

– Думаете, что это… самоубийство? – произнесла Нина, осторожно выговаривая последнее слово, и мисс Ганнет фыркнула.

– Если бы вы знали Джеймса, то сразу отмели бы эту мысль, мисс Дорн! Потому что он очень любил жизнь, был таким веселым и добрым человеком…

Возникла пауза, и мисс Ганнет, отпив из чашки и поставив ее на блюдечко, бросила беглый взгляд по сторонам и понизила голос:

– Нет, мисс Дорн, Джеймс с собой, конечно же, не кончал. И несчастным случаем это тоже не было, он ведь был опытный врач и никогда бы не проглотил вместо одной таблетки сразу десять, а именно такую дозу «Веронала» нашли в его желудке…

Нина заметила, что на глаза мисс Ганнет навернулись слезы.

– Но что тогда? – подтолкнула она собеседницу к откровению, однако та, бросив на Нину проницательный взгляд, ответила вопросом на вопрос:

– А что вы делаете у нас в Кингз-Эббот, мисс Дорн?

Нина замялась, и мисс Ганнет, говоря еще тише, прошептала:

– Вас ведь прислал месье Пуаро? Потому что он сам остался не удовлетворенным результатами своего расследования? Потому как никто толком не знает, чем оно завершилось и кто убил Роджера Экройда!

Нина, кивнув, сказала:

– Месье Пуаро сейчас по крайне важному делу в Египте, поэтому я собираю для него кое-какую информацию. Но больше сказать не могу…

Мисс Ганнет словно прорвало:

– Ну да, понимаю, вы ничего сказать не можете, но я и так все понимаю. Ведь сначала все были уверены, что Роджера Экройда убил его пасынок, Ральф Пейтен, никчемный, надо сказать, молодой балбес. Джеймс был так добр к нему, что помог ему скрываться от полиции, когда Ральф почти сошел с ума от страха, и устроил его под видом больного в психиатрическую лечебницу в Кранчестере, это тут, в девяти милях…

Нина кивнула – в романе это было доказательством того, что доктор, готовя пасынка на роль козла отпущения, намеренно подбивал его прятаться от полиции, навлекая на парня подозрения.

А в реальности?

– И теперь все твердят, что Джеймс только усугубил ситуацию, ведь если бы Ральф пришел в полицию сразу, то никто бы его не заподозрил. Какая чушь, скажу вам! Потому что я скажу вам то, чего никто не знает и что Джеймс наверняка по доброте душевной утаил от месье Пуаро: Ральф Пейтен – наркоман, причем со стажем, и Джеймс устроил его в лечебницу не просто так, а чтобы тот смог победить свой недуг.

Нина с интересом уставилась на мисс Ганнет, которая, быть может, была не такой пожилой и глупой, какой она представала в романе, но явно большой сплетницей, бывшей в курсе разного рода деревенских грешков и тайн.

– Ральф Пейтен – наркоман? – воскликнула Нина. И на ее слова обернулись сразу несколько посетителей кондитерской.

Мисс Ганнет, нервно дернувшись, сказала: