Ее последний круиз

Птички. то бишь, конкурсантки издали выглядели тонкими яркими соломинками с разноцветными метелками на головах. Они рассылали публике на пирсе воздушные поцелуи, в воздухе сверкали блицы. Не хватало только криков «Ура!» Зато свисту было предостаточно.

Спохватившись, я вытащила из сумки очки и водрузила их себе на нос. Картина стала отчетливой. Но различить девушек я так и не смогла, несмотря на то, что видела их портфолио.

За всей этой суматохой никто не обращал внимания на полного человека в светлом костюме, вышедшего из лимузина в сопровождении дамы. Вид ее напоминал продукцию торгового дома «Шуман и сыновья». Она вся выглядела как мороженое крем-брюле — розовое платье, кремовая шляпка.

Несмотря на нежность и воздушность, дама, выбравшись из лимузина, тут же цепко ухватила мужа под руку. В том, что я имела честь лицезреть именно госпожу Шуман, сомневаться не приходилось.

Супружеская пара остановилась и подождала, как весь цветник приблизится к ним. Все кланялись, улыбались, здоровались за руку. При всей близорукости, я не могла не заметить кислую дежурную улыбку на лице мадам Шуман. Еще бы, отпускать мужа в плавание одного с такими красотками.

— Он для нее купил дом моделей, — громко сказала около меня одна девушка другой. — Называется «Ровена». Представляешь, эта «Ровена» считает себя модельером «от кутюр», а сама носит шляпки с вишенками!

— Говорят, она до замужества была театральной костюмершей.

Обе захихикали.

— Я посмотрю на вас, как вы будете смеяться, когда на вас наденут платья не «от кутюр», а «от мадам Шуман»! — сказала высокая рыжеволосая девушка.

— Шарон, это правда? — удивились собеседницы.

— А вы что, контракт не читали? — презрительно оттопырив нижнюю губу, ответила Шарон. — Там же четко написано, что все наряды, которые мы будем надевать на конкурсе, потом останутся нам. Будет наш начальник тратиться! Жене прикажет, ее мастерицы сошьют. А носить эти «от кутюр» для пугал нам придется…

Тем временем исполнение этикета заняло не более минуты, Шуман поцеловал жену в подставленные губы. Уже из окна лимузина она смотрела, как муж медленно и важно поднимался по трапу.

На палубе к владельцу фирмы подскочил вездесущий Гарвиц:

— Господин Шуман, добро пожаловать на «Афродиту», — словно огромный корабль был в полном его распоряжении.

Шуман что-то буркнул под нос и уставился на меня. Возникла пауза. Я не могла выдавить ни слова.

— Позвольте представить вам, господин Шуман, госпожу Валерию Вишневскую, — пришел мне на помощь Элиэзер. — Валерия — наш координатор по общественным связям.

Вот уж не знала, что моя должность на этот раз будет называться именно так.

На лице хозяина ничего не отразилось. Он бросил мне:

— Следите, чтобы они высыпались, — и прошествовал дальше.

Класс! Я подивилась про себя точности формулировки. Если мои подопечные будут спать как следует, и притом в своих каютах, то у них будет цветущий вид. Вероятные ночные скандалы станут невозможными. Не зря у этого господина огромная фирма. Умеет ухватить суть…

Тем временем девушки, отстрелявшись на пирсе, поднимались по трапу на корабль, причем делали это крайне медленно: они останавливались на каждой ступеньке, позировали, усиленно махали руками и рассылали воздушные поцелуи. Так как последняя ступенька была выше предыдущих, а шли они исключительно спиной к кораблю, то на самой вершине их подхватывал матрос, и аккуратно ставил на палубу. Матросу эта работа ужасно нравилась, и судя по его виду он сожалел, что девушек было всего восемь.

Наконец я встретилась со своими подопечными. Как назло, вспомнилась фраза из журнала «Вог»: «Хочешь эффектно выглядеть — заведи безобразную подружку!» В данной ситуации все было наоборот.

Отбросив в сторону ненужные мысли (Валерия, ты на работе!), я произнесла бодрым голосом:

— Девочки, пойдемте, я покажу вам ваши каюты, — Элиэзер вместе с лекарством от тошноты вручил мне четыре ключа.

Девицы гуськом последовали за мной, оживленно переговариваясь, и я сразу стала похожа на мою любимую Раневскую — мачеху из «Золушки»: «За мной, мои крошки!»…

Четыре двухместные каюты располагались друг против друга, через несколько дверей от моей. Девицы начали возбужденно обсуждать, кто с кем будет жить. Рыжеволосая стояла поодаль со скучающим видом и не вмешивалась в споры. Наконец, все утряслось, и конкурсантки разбрелись по каютам.

Пусть устраиваются, а я приберу у себя, и потом пойду знакомиться с ними поближе. В конце концов, должна же я знать, у кого из девушек проблемы с разговорной ивритской речью…

В каюте у меня царил полный раздрай. Постель смята, будто на покрывале долго и упорно кого-то насиловали. Из чемодана, небрежно сброшенного на пол, свисали колготки. Моя сумка-портфель валялась раскрытой на столе. Из нее высыпались бумаги.

— Господи! — воскликнула я в сердцах. — Неужели этот разгром произошел только из-за того, что мне поплохело в течение пятнадцати минут. Тут же люди были! Гарвиц видел этот бардак. Что он обо мне подумает?