Ее последний вздох

– Ага, лет через двадцать. – Она покачала головой. – Знаешь, сколько адвокатов захотят теперь представлять тебя в суде, только чтобы примазаться к твоей славе и говорить потом всем, что их клиентом был знаменитый Ковбой?

– Кстати, мне нравится это прозвище. Это вы придумали?

– Нет, мой напарник. А журналисты подхватили.

– Кинсингтон Роу. Вот тоже имечко. – Котар прислонился затылком к стене, вид у него стал неожиданно усталый. – Все равно я умру – не сейчас, так лет через двадцать.

– Никто из нас живым отсюда не уйдет, Набиль.

Котар усмехнулся и сел прямо.

– Мне нравится. Хорошая реплика. Никто из нас живым отсюда не уйдет. Очень хорошая. Кто это сказал?

– Не знаю, – ответила Трейси.

– Это из какого-нибудь фильма?

– Вряд ли.

– Никто из нас живым отсюда не уйдет, – повторил он, явно смакуя каждое слово.

– Но умирать сегодня не обязательно.

– Но умирать сегодня не обязательно, – повторил он и улыбнулся еще шире. – Никто из нас живым отсюда не уйдет. Но умирать сегодня не обязательно. – Его обращенный к Трейси взгляд вдруг оживился. – А как же вы, детектив? Вы ведь могли бы стать героиней. Вернуть себе репутацию – еще бы, сыщица, которая застрелила Ковбоя.

– Свои пятнадцать минут славы я уже получила, Набиль. И нахожу, что ее сильно переоценили.

Котар захохотал.

– Ну вы даете, детектив! У вас что ни слово, то готовая строчка для сценария. Вы, часом, играть не пробовали?

– Я? Да я от страха обделаюсь, случись мне оказаться перед такой толпой народа.

– О нет, – сказал Котар. – Это так бодрит. Так возбуждает. В этом – сама жизнь. Ради этого ничего не жалко. Как вы думаете, про нас с вами напишут когда-нибудь сценарий, вот про эту минуту?

– Не сомневаюсь; писателям сегодня такие сюжеты по вкусу. И Голливуду тоже. Они наверняка захотят взять у тебя интервью. Послушать, что ты им скажешь.

Господи, да он как мальчишка.

– Чертовски классная будет сцена, да? Как вы думаете, кто будет играть вас?

– Меня? Понятия не имею.

– Шарлиз Терон, – произнес он убежденно.

– По-моему, ты мне льстишь, Набиль.

– Нет, правда. Я так ее и вижу. Она высокая, как вы, спортивная. К тому же вы красивая женщина. Хотите знать, что говорил про вас Нэш?

– Нет, не особо.

– Он сказал, что из вас получилась бы отличная танцовщица, что ноги у вас как раз для этого.

– На Нэша это не похоже.

– Ну я опускаю грубые части.

– Спасибо.

– О’кей, теперь ваша очередь. Кто, по-вашему, будет играть меня?

Трейси понятия не имела, но хотела подыграть Котару, все еще надеясь, что с ее помощью он увидит финал, где они оба выходят из этой комнаты живыми.

– Лучше сам скажи. – Она посмотрела на женщину – глаза закрыты, лицо сведено судорогой, ноги дрожат. – А то я давно в кино не ходила.

– Думаю, Рами Малек. Правда, ему придется походить в спортзал и накачать фунтов двадцать мускулатуры.

– Я такого не знаю.

– Правда? Он играл в «Сумерках» и в «Ночи в музее».

– Я их пропустила.

– Вы слишком много работаете; надо находить время и для развлечений.

– Ты заставил меня побегать. Не возражаешь, если я опять присяду?

Котар взмахнул свободной рукой.

Трейси села. Она уже не знала, что еще сказать, и мультик заканчивался, а значит, осталось совсем немного времени. Синие и красные огни продолжали пульсировать на улице.

– Вообще-то сначала я думал выбрать Вуди Харрельсона, но он стареет.

– Да, он бы подошел, – согласилась Трейси. – Так как? Ты готов выйти отсюда со мной вместе? И прожить еще хотя бы столько, чтобы увидеть свое изображение на большом экране?

Глава 60

Джонни Ноласко остановил свой «Корвет» у тротуара и торопливо вышел. Вдоль всего бордюра стояли фургоны телевидения, затворы фотоаппаратов трещали не умолкая. Над головами кружил вертолет телевизионщиков, лопасти рассекали воздух с грохотом, от которого закладывало уши, огни прожектора ослепляли. Из раций полицейских машин неслись обрывки разговоров. Ноласко сунул свой жетон под нос одному из офицеров, охранявших периметр, и, перекрывая грохот вертолета, крикнул:

– Чье дело?

Офицер показал на человека с грудью, как бочка, приказы которого были слышны даже среди царившего вокруг бедлама.

– Майкл Шраггс, – представился он. – Спецподразделение.

– Доложите ситуацию, сержант.

– Капитан, – поправил его Шраггс. – Это одна из ваших, Трейси Кроссуайт. У нее там заложник: мужчина в комнате держит нож у горла женщины. Детектив Кроссуайт велела нам не вмешиваться.

– Возьмите рацию и велите вертолету убираться отсюда.

– Уже приказывал. Но телевизионщики лучше заплатят штраф, чем упустят такую историю, как эта. Хотите, сами попробуйте.

– А как насчет БП? – спросил Ноласко, имея в виду бригаду переговорщиков по заложникам.

– Только что приехали. Подходят к двери.

Через толпу перед мотелем Джонни пробрался к двери в комнату. Близко он подходить не стал, и так было светло, как на сцене, и все видно. У самой двери сидела на стуле Трейси Кроссуайт.

– Детектив? – позвал он.

Трейси даже не повернула головы.

– Да, капитан?

– Что там у вас?

– У меня тут один ковбой.

Ноласко услыхал второй голос, мужской, который крикнул:

– Тот самый Ковбой.

– У меня тут Ковбой, тот самый, – повторила Трейси.