Ее последний вздох

Тем не менее, прочитав показания Андерсон, Дэн лучше понял, почему государственный защитник Герхардта так настаивал на сделке с правосудием. На суде Андерсон выступала с гораздо большей уверенностью, чем этого можно было ожидать, судя по ее письменным показаниям. Она уверенно заявила, что видела светловолосого мужчину ростом с деревце возле гаража Стинсон. Деревце – молодую елочку – измерили: шесть футов три дюйма[25]. В Герхардте было шесть и два с половиной. Во время перекрестного допроса защитник Герхардта все-таки вынудил свидетельницу признать, что она «не помнит в точности», надевала она очки, когда встала попить, или нет. К несчастью для обвиняемого, Андерсон и тут сделала оговорку: «Скорее всего, да». Таких ответов и адвокаты, и прокуроры боятся как огня, потому что на возникающий вслед за этим резонный вопрос, почему да, может последовать какое угодно объяснение. Вполне возможно, что именно оно еще больше укрепит присяжных в том мнении, которое уже сложилось у них в результате выступления свидетеля. Адвокат Герхардта предпочел не идти на такой риск.

Отправляясь на ночную прогулку к месту давнишнего преступления, Дэн в глубине души надеялся – ради Трейси, – что сам убедится: да, Андерсон все точно разглядела и не сомневалась в том, что именно Герхардт убийца.

Из груди у него вырвался вздох.

– Вот черт, – сказал Дэн, открыл дверцу машины и шагнул на асфальт. По цементной дорожке он пошел к крыльцу. Двор перед домом просыпался от зимней спячки: из горшков показались зеленые ростки, на вишневых деревьях набухли почки.

Женщина, которая открыла ему дверь, в точности соответствовала ее описанию в документах дела. Постаревшая, в белом пуловере с треугольным вырезом, синих джинсах и теннисных туфлях, Андерсон стала уже совсем бабушкой. Судя по всему, кто-то из ее родителей был родом из Азии. Дэн сразу обратил внимание на ее очки: в пластиковой оправе бирюзового цвета. И улыбнулся ей своей самой обезоруживающей улыбкой.

– Джо Энн Андерсон?

– Да, – сказала она.

– Меня зовут Дэн О’Лири. Я прошу прощения, что вот так сразу, без предварительного звонка, стучусь в вашу дверь. – Большинство людей с легкостью бросают трубку телефона, а вот захлопнуть дверь перед носом у человека куда сложнее. – Мне бы очень хотелось задать вам несколько вопросов о том, что случилось здесь около десяти лет тому назад.

– Убийство Бет Стинсон, – сказала женщина. – Это было девять лет назад. Десять будет только 20 апреля. Такие вещи не забываются.

– Конечно, вы правы.

– Как, вы говорите, ваше имя?

– Дэн О’Лири. Я из Седар Гроув.

– Седар Гроув? – переспросила она.

– Это к северу отсюда, в Каскадных горах.

– Я знаю, где это. Мы возили туда детей каждое лето. Озеро Росс знаете?

– Много раз там рыбачил.

– У нас там была плавучая хижина.

– Должно быть, вы рано там устроились. Я слышал, сейчас, чтобы только встать на очередь, надо иметь близких родственников в тех местах.

Андерсон улыбнулась.

– Сорок лет назад таких проблем еще не было. А где вы, говорите, работаете?

– Я адвокат. Интересуюсь делами вроде этого, – сказал он, балансируя на грани между правдой и полуправдой.

– И что у вас за интерес?

– Я изучаю свидетельские показания и пытаюсь понять, достаточны ли они были для того, чтобы осудить человека.

– Но Уэйн Герхардт сознался.

– Да, я знаю.

– Он что, написал отказ?

– Мистеру Герхардту грозила смертная казнь. Я пересматриваю показания.

– То есть у вас что-то вроде проекта «Невиновность»?

– Вы об этом слышали? – ответил он вопросом на вопрос, балансируя все на той же грани.

– Да, конечно, – ответила она.

– Могу я задать вам несколько вопросов?

Андерсон пожала плечами.

– Почему бы и нет. – Но в дом его не пригласила.

– Вы говорили детективам, что встали ночью и пошли в кухню выпить воды.

– Да, верно.

– Еще вы сказали им, что не были уверены, надели вы перед этим очки или нет.

– Верно, не была.

– Но на процессе вы сказали «скорее всего, да». Почему вы так решили?

– С тех пор уже много времени прошло, таких подробностей я не помню.

– Да, я понимаю, лет прошло много. Но вдруг вы вспомните.

– Наверное, я сказала так потому, что без них я бы его вообще не увидела. Я бы и вас сейчас без них толком не разглядела.

– А вы помните, какое у вас было зрение девять лет назад?

– К счастью, такое же, как сегодня.

– А какое оно у вас сейчас?

– Понятия не имею. – Она посмотрела ему через плечо, на улицу. – Это ваша машина?

– Да, моя.

– Вот так я могу прочесть номер. – Она сняла очки. – А так он расплывается.

– Значит, из-за того, что вы вообще видели Уэйна Герхардта, – сказал Дэн, поворачиваясь и показывая пальцем, – который, как я помню, вы говорили, стоял вон там, у дальнего отсюда угла дома Бет Стинсон…

– Совершенно верно…

– Вы и сделали вывод, что, «скорее всего», надели очки. Это верно?

– Да, там я его и видела.

– Значит, вы предполагаете, что были в очках.

– Это не предположение. Я точно в них была, иначе я бы его не видела.

Они ходили кругами, как, несомненно, и было бы на суде, если бы защитник Герхардта не отказался преследовать эту тему.