Ее последний вздох

– Это возмутительно, – сказал Томи. – Никакой надобности в наручниках нет.

– Вы поняли права, которые я зачитала вам только что? – спросила Трейси.

– Я хочу позвонить моему адвокату.

– Вам понятны ваши права? – настаивала Кроссуайт.

– Да, понятны.

– Вы имеете право позвонить после оформления задержания в тюрьме, – сказал Кинс.

– По какому обвинению? Нет ничего противозаконного в том, чтобы зайти пропустить стаканчик в клубе для джентльменов.

– Мы арестуем вас за сексуальное домогательство, – сказала Трейси. Она не сомневалась, что мистер Джун опознает адвоката как человека, которого он по крайней мере дважды видел в мотеле в компании Вероники Уотсон. Трейси также подозревала, что это с Томи Уотсон встречалась в ту ночь, когда в ее комнату вломился Таггарт, и что это он ждал Лизотт в мотеле. Правда, убивал он их или нет – это уже другой вопрос.

– Встать! – скомандовал Кинс.

Томи заговорил почти шепотом:

– Наверху мои дети.

– А мои дома, как раз ложатся спать, – сказал Воробей. – Спиной ко мне.

Глава 42

Трейси стояла рядом с Риком Серабоне и наблюдала за Томи в одностороннее зеркало. На оформление его привезли в Центр юстиции, а не в тюрьму округа. Учитывая профессию Томи и его требование адвоката, Кроссуайт показалось необходимым проконсультироваться с кем-нибудь из офиса прокурора. Кинс за своим столом готовил ордеры на обыск дома и офиса Томи, а также на получение образцов его крови, волос и слюны для анализа ДНК. Позже он просмотрит их с Серабоне, и если тот решит, что документы в порядке, то понесет их к судье на подпись. А пока Трейси посадила Вика с Делом за изготовление фотомонтажа со снимками Томи для мотеля Джуна. Потом тот же монтаж они предъявят в «Танцах голышом». О том, что он был завсегдатаем «Пинк Паласа», они уже знали и так.

Когда погасили верхний свет, кнопки записывающего оборудования зажглись красным, зеленым и желтым.

– Я уверена, что мистер Джун опознает его как человека, которого он по крайней мере дважды видел с Вероникой Уотсон. И еще я готова поспорить, что прошлым вечером с Габриэль Лизотт был тоже он.

– Кому он звонил? – спросил Серабоне. – Кто его адвокат?

– Кто-то из его партнеров. Бывший прокурор. Стэн Бустаманте.

Рик улыбнулся.

– Он проходил у меня практику. Потом мы шесть лет работали вместе, пока он не переметнулся на темную сторону.

Зазвонил телефон Трейси. Офицер у стойки в фойе здания сказал, что к ней посетитель.

– Ведите его сюда.

– Это он? – спросил Серабоне.

– Нет, это мой друг.

Дэн уже звонил ей раньше и сказал, что им надо многое обсудить. Кроссуайт ответила, что они только сейчас привезли еще одного подозреваемого и она будет дома поздно, если вообще придет. Дэн настаивал, говорил, что дело не ждет. В Центре поздним вечером было почти пусто, в частности, отсутствовал Ноласко, и Трейси решила, что ничего страшного, если Дэн зайдет к ней туда.

Дэн вошел в комнату в сопровождении офицера в форме. Трейси представила его. Познакомившись со всеми, Дэн вдруг поглядел куда-то через плечо Серабоне и шагнул к зеркалу.

– А что здесь делает Джеймс Томи?

Трейси и Серабоне переглянулись.

– Ты его знаешь? – спросила Кроссуайт.

Дэн отвернулся от окна.

– Он – один из тех, о ком я хотел с тобой поговорить. Томи был адвокатом, которого назначили защищать Уэйна Герхардта.

– Я помню тот случай, – сказал Серабоне. – Бет Стинсон, верно?

Трейси кивнула.

Лицо Серабоне просветлело.

– Так ты думаешь, что дело Стинсон как-то связано с убийствами Ковбоя, да?

– Стинсон связали и задушили удавкой, – сказала Трейси. – Признаки сексуального насилия отсутствовали, постель была заправлена.

– Дело не только в этом, – сказал Дэн и начал рассказывать то, что ему удалось узнать.

Когда Дэн закончил, Серабоне поглядел на Трейси.

– Думаю, нам не составит труда убедить Стэна в том, что его клиент хочет с нами поговорить.

Когда Бустаманте приехал, адвоката перевели в комнату для мягких допросов, где все сели за круглый стол. В комнате было тесно, так что Кроссуайт отчетливо ощущала запах дыхания Томи, неприятный кисловатый душок. Бумажным полотенцем он то и дело вытирал пот со лба и висков. Серабоне заметил Бустаманте, что тот раздобрел с тех пор, как забыл про прокурорское жалованье; живот и впрямь выпирал у того из-под рубашки поло. Волосы надо лбом поредели, он зачесывал остатки вперед и смачивал гелем, чтобы те слегка топорщились. Он и Рик приветствовали друг друга по имени.

– Я посоветовал моему клиенту ни на какие ваши вопросы не отвечать, – сказал Бустаманте.

– Ну и хорошо, – согласился Серабоне. – Пусть слушает. И ты тоже послушай. А потом сам скажешь, говорить ему с нами или нет.

Бустаманте сложил руки на груди и откинулся на спинку стула, точно хотел сказать: «Ну давайте попробуем».

Серабоне кивнул Трейси, та посмотрела на Томи.

– Девять лет назад вы представляли в суде человека по имени Уэйн Герхардт.

– Какое это имеет отношение к тому, что произошло сегодня? – спросил Бустаманте, опуская руки и подаваясь вперед. Ничто не способно заинтриговать адвоката сильнее, чем вопрос, на который у него нет ответа.