Ее превосходительство адмирал Браге

Первый боевой вылет капитан Шкловский разрешил их экипажу только двадцать пятого августа. Тогда торпедоносцы подняли в воздух без бомб и торпед, вообще без груза. Нужно было отразить массированный налет ниппонской авиации на Владивосток, а истребителей перехватчиков, да и просто истребителей-штурмовиков не хватало. И кто-то наверху, наверняка наделав в штаны при известии о четырех ниппонских кораблях-матках, приблизившихся к побережью, приказал бросить в бой «последний резерв» — шесть боеспособных стругов с хотя бы вчерне облетанными экипажами. Получив приказ, Олег жутко разозлился, — такого отборного мата Ара от него еще не слышала, — но приказ есть приказ, и они все-таки военные люди, офицеры, а не просто так погулять вышли. Пришлось выполнять, но, к счастью, тот вылет прошел без эксцессов и прочих инцидентов. Налет на столицу удалось отбить без помощи торпедоносцев, которые прибыли в район боевых действий, что называется, к шапочному разбору. Но опыт вылета группой, да еще и над незнакомой территорией оказался интересным. Так далеко Ара еще не залетала, и, хотя струги шли плотным строем, и курс задавали опытные экипажи, Лене впервые пришлось поработать не только «канониром» и стрелком, но и настоящим штурманом, что кстати неплохо и для будущего пилота.

Вот с этого и началась настоящая служба. За следующие девять дней торпедоносцы вылетали на боевые задания еще пять раз. Дважды пытались перехватить, — впрочем, оба раза безрезультатно, — ниппонские одиночные корабли и один раз попрактиковались в пусках «сулиц», зажав силами трех торпедоносцев сухогруз, идущий из Кореи на острова. Ниппонец был слабо вооружён и серьезного сопротивления не оказал. Экипаж покинул его по первому требованию, перейдя на легкие катера с обычными паровой машиной и крыльями, а струги расстреляли сухогруз с дистанции в семь километров отрепетировав для начала несколько вариантов атаки группой и маневров уклонения. Ну и сами стрельбы оказались весьма поучительными. Аре с Леной удалось всадить «сулицу» в сухогруз, заходя ему в корму против солнца. Дистанция — 7350 метров, эшелон — 1300, цель — расширение кормы, сопутствующие факторы — боковой ветер, умеренный — 15 узлов и солнце, встающее прямо перед ниппонским сухогрузом. Шкловский, следивший за их атакой в режиме реального времени — он летел выше и чуть в стороне, — сдержанно похвалил, добавив несколько практических советов на будущее.

А через два дня их подняли по тревоге и срочно перебросили на железнодорожную станцию Хасан, вернее, на временное аэрополе, где были построены две довольно длинные взлетно-посадочные полосы, смонтированные из тонких профилированных металлических плит, уложенных прямо на выровненную землю. «Перебросили» — это, разумеется, эвфемизм. Струги туда сами перелетели, своим ходом, все шесть. Там пилотов накормили, дали отдохнуть, пока техники обихаживали их торпедоносцы, коротко проинструктировали, и «вперед, вперед!»

На этот раз они летели бомбить корейский порт Наджин. В налете участвовало тридцать штурмовых кочей — десять из них прикрывали атаку, остальные использовались, как ударные самолеты, — и десять торпедоносцев: все, что смогло наскрести командование. Суть проблемы была Аре хорошо известна. Им об этом в Академии рассказывали на занятиях по тактике и оперативному искусству. Дело в том, что изначально создатели воздушных флотов исходили из опыта военно-морского флота. Они строили корабли разного класса и решали с их помощью практически все встающие перед командованием тактические и стратегические задачи. Время шло, цели и задачи флотов менялись в соответствии с обстоятельствами, но конструкторы и флотоводцы по-прежнему оставались в плену Концепции. Воздушные корабли мыслились, как основа флота. Предполагалось так же, что они способны решить практически любую поставленную перед ними задачу, но это было, разумеется, ошибочное мнение.