Ее превосходительство адмирал Браге (Aviator 5)

О том, что она ко всему еще и беременна, Ара ему тогда не сказала. Об этом он сам догадался, но уже несколько позже, когда их отношения стали вполне дружескими, и Торопов увидел и услышал кое-какие намеки на ее непростые обстоятельства. Впрочем, к его чести, Иван оказался мужчиной вполне вменяемым и попыток пойти "на сближение" больше предпринимал. Зато дружить с ним было одно удовольствие. Веселый и умный молодой еще мужчина, и к тому же отличный рассказчик, Торопов легко становился душой компании, да и выпить был не дурак, хотя никогда не переходил в этом деле некую негласно установленную крайнюю черту. Одним словом, не напивался до поросячьего визга и, соответственно, никому не портил хорошего настроения. Ну, и кроме того, Аре действительно понравилась снятая им фильма.

Конечно, Вера Алябьева в исполнении настоящей русской красавицы Кати Шумской была никак не похожа на Варвару Бекетову, но, надо отдать ей должное, сыграла Катька очень хорошо, а уж ее любовная история была и вовсе что-то с чем-то. Слезу выжимала на раз, - талант, как говорят себерцы, не пропьешь, - и пела Катя, к слову, тоже совсем неплохо. Сама себя озвучивала, сама играла на рояле и пела сама. Талантливая женщина, чего уж там, и, как ни странно, при ее-то стиле жизни, - а может быть, именно из-за этого, - Шумская хотела и умела дружить. Так что турне и в этом смысле оказалось для Ары более, чем удачным. Хорошие друзья, - тем более, подруги на дороге не валяются. А у нее, так уж сложилась жизнь, на данный момент, кроме мужа, разумеется, имелось на круг всего лишь трое друзей: Виктор, Настя и Лена. Теперь вот еще двое прибавилось, и это было более, чем хорошо. Ну, а по возвращении домой ее ожидало еще одно нетривиальное поручение крестной, и поучаствовав в этом деле, Ара неожиданно открыла в себе совершенно новый интерес к стезе, предложенной ей отцом...

2. Шлиссельбург, апрель, 1955

Было без четверти пять, когда секретарь доложил, что к ней с внезапным, но "срочным и не терпящим отлагательства" визитом пожаловал адмирал Кениг.

"Без вызова или предварительной договоренности, - отметила Лиза. - Наверняка, стряслось что-то подлое!"

- Пропусти! - приказала, вставая из-за рабочего стола.

"Хоть кости разомну!"

Дверь открылась, Иван вошел в ее огромный кабинет, окинул его быстрым цепким взглядом и, дождавшись, пока закроется за ним дверь, шагнул на ковер.

- Здравствуй, Иван! - сказала Лиза, едва Кениг вошел в кабинет. - Что случилось на этот раз?

- Здравствуй, Лиза, - в том же тоне ответил главный шпион Себерского Флота, неторопливо продвигаясь ей навстречу. - Сорок минут назад от сердечного приступа скончался адмирал Ксенофонтов.

- Не было печали...

Ксенофонтова Лиза не любила, но зла ему никогда не желала. К тому же умер Михаил Борисович совсем не вовремя. То есть, вовремя такое не бывает никогда, ну или почти никогда. Но в данном конкретном случае, это был не иначе, как злой рок, ну, или голос судьбы, если посмотреть на проблему под другим углом зрения. На дворе война. И не просто какая-нибудь очередная заваруха с мордобоем, а Великая Война, хотя так ее еще никто не называет. Мировая бойня во всей своей красе, и Себерии с ее немногочисленными союзниками приходится в этой войне совсем непросто. Момент тяжелейший. На всех фронтах огонь и кровь. Страна в напряжении. Флот в бою, и вдруг умирает некто, делящий с главкомом первое-второе места в командной иерархии воздушных сил, а Флот, в какой-то мере, даже круче армии, поскольку начальник Генерального Штаба и Главком сухопутных войск подчинены Главковерху - в данном случае маршалу Кропоткину, а Первый Лорд Адмиралтейства номенклатура самого Великого князя.

- Есть мысли? - спросил Кениг.

"Мысли? О, да Иван, у меня есть на этот счет мысли, но вот хватит ли у меня на "эти сраные мысли" пороху?" - Вопрос на миллион рублей золотом, а сколько будет стоить ответ, не знает пока никто.

Всю свою жизнь - во всяком случае, все те годы, которые она прожила в Себерии, - Лиза, как черт от ладана бежала от политических интриг. Они ее, правда, порой находили сами, но и тогда она была крайне щепетильна в выборе стороны, соратников и средств, предпочитая старомодную порядочность хитрожопой византийщине. Однако сколько не зарекайся, однажды перед тобой все-таки встанет вопрос ребром. Выбирай, дескать, что для тебя важнее, польза дела или твое тщательно лелеемое чистоплюйство? Кто важнее сейчас для родины: ТЫ, адмирал Елизавета Браге-Рощина, знающая, что и как нужно делать во время такой вот войны, или ОНИ, дерьмовые людишки, готовые все просрать ради гребаного мгновения славы. И тогда - если уж прозвучал этот вопрос, - поздно колебаться и нельзя медлить, поскольку от твоего решения зависит ни много ни мало, как будущее родной страны, которую ты, между прочим, поклялась защищать любой ценой. Судьба родины и жизни миллионов, населяющих Себерию людей - вот, что на самом деле поставлено сейчас на кон.