Ее святой (ЛП)

— Понятия не имею, о чем, черт возьми, ты говоришь.

— Например, когда тебе пишет случайная девушка, чтобы проверить его лояльность или задать основные вопросы о тебе, чтобы понять, действительно ли ты ему нравишься, или просто хочет тебя трахнуть.

Она издает звук, что-то среднее между вздохом и смехом, и хлопает меня по плечу.

— Браяр! Видишь, вот почему ты одинока. Ты ищешь проблем. Ты прогоняешь мужчин, пока они не подошли слишком близко и не разбили тебе сердце.

Я пожимаю плечами.

— Если я не оттолкну их, откуда мне знать, что они будут сражаться за меня?

Не то чтобы они когда-либо это делали. Что только еще раз доказывает мою точку зрения.

Когда мне было чуть за двадцать, я переходила от скучного неудачника к скучному неудачнику, ни один из которых не мог надолго удержать мое внимание или доставить мне лучший оргазм, чем мой вибратор.

Те двое или трое, которым удавалось продержаться дольше шести месяцев, которым удавалось убедить меня, что, возможно, я действительно способна влюбиться, в конце концов всегда доказывали, что я ошибалась. Взгляды, устремленные на другую женщину, или когда они сдавались, как только я начинаю их отталкивать. Как только я проверила их преданность мне, предполагаемая “любовь”, которую они, по их утверждению, питали ко мне, рухнула.

Я усвоила свой урок. Любовь ломает тебя, и я не позволю ей сломать меня снова.

Мак изучает меня, как лабораторный эксперимент.

— Так если ты не веришь в любовь, зачем ты читаешь все эти любовные романы?

— Потому что это фантазия. Читать о фантазиях весело, но ты знаешь, что это не реальность.

Она закатывает глаза и снова смотрит на экран телефона.

— Ладно, тогда никакой любви. Только секс. Тебе определенно нужно потрахаться.

С этим я не могу поспорить.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

СЕЙНТ

Как бы мне ни было неприятно это признавать, Деррик, возможно, прав. Эта программа МИД превращается в пустую трату времени. Прошла неделя, а я все еще не могу прийти в себя для этого романа.

Все мои профессора — неудачливые поэты и прозаики, большинство из которых отказываются разрешать своим студентам писать художественную литературу. Я спрашивал каждого из них, как преодолеть писательский блок, и ни один из них не смог предложить ничего полезного. Нет такого совета, который я не пробовал бы уже тысячу раз. Правда в том, что ни один из них никогда не был в положении, когда сотни тысяч читателей предвкушают вашу следующую книгу, сотни тысяч других назло ждут ее прочтения и нетерпеливый рецензент жаждет осквернить вашу последнюю работу.

Мой курсор мигает в ответ, и, несмотря на час, который прошел в этом кафе с атмосферой, идеально располагающей к писательству, на моем экране не появилось ни слова.

Рядом со мной звонит телефон с сообщением:

Как продвигается работа над книгой?

Мы с Зейденом Кингсли дебютировали в одном и том же году и с тех пор выражаем соболезнования по поводу взлетов и падений издательской деятельности. Его опыт в области этичного хакинга способствовал точности его триллеров-бестселлеров, и я раз или два использовал этот его навык.

Увы, мой агент, возможно, был прав насчет этого. По-прежнему никакого прогресса.

Удели этому больше времени. Ты только что достиг цели. Окружи себя творческими умами и сосредоточься на повторном наполнении колодца. Держу пари, твоя муза не за горами.

Стул за моим маленьким столиком скрипит, когда рядом со мной садится женщина с чашкой латте в руках, поверхность жидкости украшает молочно-белый папоротник. Она достаточно хорошенькая. Широкая улыбка, прямая челка и глаза типа "трахни меня".

Я прекрасно осознаю свое влияние на женщин, даже когда я не в маске С.Т. Николсона и они не подозревают о масштабах успеха, которого я добился в своей карьере.

— Вы сценарист? — она хлопает ресницами.

Я не утруждаю себя улыбкой. Я здесь не для того, чтобы удовлетворять желания двадцатиоднолетних с помощью фетиша изголодавшегося художника.

— Романист.

Она хватает мой блокнот, прежде чем я успеваю ее остановить, и отрывает уголок от идеально чистого листа бумаги. Я скриплю зубами, но прежде, чем, я успеваю послать ее нахуй, она что-то нацарапывает на нем моей ручкой и подталкивает ко мне клочок бумаги.

— Вам следует включить в свой роман женщину по имени Рэйчел. — На бумаге ее имя и номер написаны петляющим, аккуратным почерком.

— Моей девушке это бы не очень понравилось.

Она пожимает плечами, ничуть не обеспокоенная.

— Девушка — это еще не жена.

Так вот с какими женщинами я имею дело. Я стискиваю челюсти, достаю телефон, пролистываю несколько фотографий и показываю ей экран.