Ее Вечное Синее Небо

– Сакен Кенесович? Еще бы, известная в городе личность. Более того, мой папа учился с ним в одном классе.

– Интересное совпадение.

– Это не совпадение, это норма жизни. В Алма-Ате с любым человеком можно отыскать как минимум парочку общих друзей и знакомых, а то и выяснить, что вы родственники.

– Вот как? А город вроде не маленький.

– Почти два миллиона, но мы все равно шутим, что Алма-Ата – большая деревня, потому что все друг друга знают.

– Мило. Ну, в таком случае вам будет о чем поговорить.

– Это точно. А он будет один?

– Он сказал, что возьмет своих помощников, пригласит каких-то москвичей и одного англичанина, но его я не знаю.

– Разумеется, вы же не алмаатинцы.

Дэниэл рассмеялся.

– Рад, что сегодня вы в прекрасном настроении.

– Сама удивляюсь. И очень надеюсь, что никто мне его не испортит.

– Не думаю, что найдется такой негодяй.

* * *

Один из крупнейших конных заводов в окрестностях Алма-Аты располагался в живописном ущелье в предгорьях Заилийского Алатау и славился великолепными лошадьми чистокровной ахалтекинской породы, которую так ценили знатоки и любители по всему миру. Восторгам Сабины не было предела: никогда еще не видела она так близко этих изящных, грациозных животных. Хозяин завода оказался старинным другом Сакена Кенесовича, и потому – по огромному блату – им разрешили не только осмотреть конюшни и полюбоваться на этих коней со стороны, но и поездить верхом. Впрочем, из всей компании, которой они приехали на завод, желание покататься изъявили только Дэниэл, Сабина и пара ребят-алмаатинцев, помощников Сакена Кенесовича.

Сабине с первого взгляда приглянулся Радж – вороной жеребец с белой отметиной на лбу. Едва увидев его в загоне, она не могла отвести от него восхищенных глаз. Затаив дыхание, она наблюдала за его летящими (как говорили профессионалы) движениями, гордой статью и пышным, развевавшимся по ветру хвостом. Его блестящая, с металлическим отливом шерсть переливалась на солнце, как драгоценный бархат, а под кожей отчетливо вырисовывался рельеф тугих, упругих мышц. Коротко стриженная грива обнажала изгиб высоко поставленной шеи, а сухое, без капли жира, туловище с мощным крупом и тонкими, крепкими ногами выдавало в нем превосходного скакуна.

Конь был бесподобен, и Сабина без обиняков заявила, что кататься будет только на нем. Хозяин завода пытался переключить ее внимание на буланую кобылу с печальными глазами по имени Элмас, поскольку жеребец, по его словам, был хорош (один из лучших представителей породы и гордость завода), но обладал довольно крутым нравом, однако девушка была непреклонна, и мужчина, не устояв перед чарами юной гостьи, все же уступил и отдал распоряжение подготовить коня.

Беспокойно прядающего ушами Раджа подвели к Сабине, и конюх дал ей очищенное яблоко для угощения жеребца. Покормив его, она нежно погладила животное по морде и всмотрелась в его черные, отсвечивающие синевой глаза. Было похоже, что Радж тоже заинтересованно изучал незнакомку, а затем потерся головой о ее плечо и издал приглушенное ржание – девушка ему определенно нравилась. Недолго думая, Сабина ловко вскочила в седло и под ободряющие возгласы компании пустила коня шагом, а затем резвой рысью, с удовольствием отмечая про себя его идеально ритмичную поступь и плавный ход. Она так давно не ездила верхом, что поначалу боялась не справиться, но тело помнило все, и уже через несколько минут она лихо скакала по манежу. Вскоре на рослом темно-гнедом жеребце по кличке Памир к ней присоединился Дэниэл, и она не могла не признать, что он был отличным наездником – настолько уверенно и непринужденно держался он в седле.

Пока им не наскучило, они катались по кругу в большом манеже, а потом, испросив разрешения хозяина, отправились покорять простор раскинувшейся за оградой конезавода долины.

Неспешным шагом они ехали по высокой, позолоченной дыханием августа траве, вбирая звуки и запахи этого дня, все те ощущения, на которые он был так щедр. Полуденное солнце стояло в зените, и от его лучей все играло яркими, полными жизни красками. Ветер ласкал их разгоряченные лица, и над головой то и дело вихрем проносились стайки потревоженных птиц. Где-то далеко зеленовато-желтое полотно равнины обрамлялось серебристой кромкой тополей, за которой, заслоняя горизонт, взбирались к небу несокрушимо-грозные хребты Заилийского Алатау. Отсюда, издалека, они напоминали многослойные театральные декорации, нанесенные на фон лазоревого неба широкими мазками мастера. Волны изумрудных холмов сменялись насыщенной зеленью более крутых предгорий, а за ними, на заднем плане, устремляя ввысь графитово-белые вершины, тянулись к облакам могучие дремотные скалы.

Дэниэл ехал рядом с Сабиной, и оба задумчиво молчали, хотя время от времени она ловила на себе его одобрительный взгляд: он явно любовался ее ровной спиной и горделивой посадкой головы.

– Я, кажется, понял, чем вам приглянулся этот жеребец, – в конце концов он нарушил затянувшееся молчание, и она невольно напряглась, не без оснований ожидая подвоха.

– Правда? И чем же?