Ее Вечное Синее Небо

После ее ухода обстановка заметно разрядилась, стала более свободной и непринужденной. Джереми показался Сабине славным парнем – живым, подвижным и веселым, с чудесной, чуть застенчивой улыбкой и прекрасным чувством юмора. Он в очередной раз, но забавно и без напыщенности поведал им о специфике работы бюро и их грандиозных планах на будущее, немного рассказал о себе и своем месте в компании, а затем познакомился с каждым из подопечных в отдельности.

Симпатичного светловолосого парня звали Тони Хант, и учился он в том же колледже, что и Сабина, только по другой программе – на последнем курсе бакалавриата. При этом он обладал не только привлекательной внешностью, фигурой атлета и мягким баритоном, но и, по всей видимости, отличным характером. Во всяком случае, он сразу расположил к себе Сабину, пару раз улыбнувшись ей какой-то светлой, солнечной улыбкой без намека на заигрывание и пошловатый флирт.

А вот о девушке, которую звали Люси Клейтон, без пяти минут выпускнице колледжа Святого Мартина, того же самого Сабина сказать не могла. Она всегда с недоверием относилась к женщинам субтильной комплекции с мелкими, невыразительными чертами лица. Ее опыт подсказывал, что обычно они были особами подленькими и злобными, поэтому сейчас она пристально изучала сидевшую рядом девушку, стараясь по каким-либо внешним признакам подтвердить или опровергнуть свою теорию. Делать далеко идущие выводы было рано, но уже сейчас ее настораживал колкий взгляд коллеги, ее тонкие губы, жидкие волосы и неухоженные руки с неаккуратными, словно обкусанными, ногтями. На взгляд Сабины, Люси представляла собой уменьшенную и помолодевшую копию Кэтлин, поэтому было очевидно, что девушку приняли на практику без каких-либо проблем. Только в этой связи было еще более удивительно, почему все-таки взяли и Сабину, но ответа на этот вопрос – по крайней мере, пока – у нее не было, и она предпочла не забивать себе этим голову. Главное, что она здесь, она теперь тоже часть коллектива, и отныне лишь от нее будет зависеть, насколько успешной окажется ее стажировка и сумеет ли она должным образом себя проявить.

* * *

Через пару недель после начала работы в бюро Сабине пришлось признать, что в ее жизни наступил сложный период. Ей и до этого некогда было скучать, а теперь она разрывалась между работой, учебой, друзьями и Арманом, все отчетливее осознавая, что эффективно совмещать все эти сферы жизнедеятельности без какого-либо ущерба ее здоровью и самочувствию вряд ли удастся. Мало того что учеба в колледже требовала значительных временных и энергетических затрат, так теперь к этому добавилась ежедневная практика в бюро, куда она сломя голову бежала после занятий, а ведь нужно было еще найти время на выполнение домашних заданий и встречи с Арманом и сокурсниками. Порой ей попросту не хватало часов в сутках, и она была готова жертвовать отдыхом, сном, регулярным приемом пищи – чем угодно, лишь бы все успевать, но, когда после нескольких бессонных ночей или пропущенных обедов и ужинов ее организм все-таки отказывался полноценно функционировать, она была вынуждена возвращаться к общепринятому режиму питания и сна.

Естественно, ее удручал тот факт, что неизбежно приходилось сокращать встречи с друзьями по колледжу, с которыми она могла общаться теперь только во время учебы, и с Арманом – ведь видеться с ним каждый день у нее тоже не получалось (если только он, когда не был занят, не заезжал за ней в колледж или в бюро). Они, разумеется, старались проводить вместе выходные, но даже тогда не могли посвятить друг другу пару дней целиком, потому что кому-то обязательно нужно было доработать проект, подготовить презентацию, закончить чертеж или эссе. Когда им не удавалось встретиться совсем, они висели на телефоне вечера напролет, и часто Сабина засыпала посреди разговора с трубкой под ухом, что, однако, не злило, а как будто даже забавляло Армана. Он упорно не понимал, зачем она устроилась на эту стажировку, но не требовал объяснений и не настаивал на том, чтобы она ее бросила. К ее удивлению, он довольно спокойно отнесся к ее новому графику, не слишком сетуя на то, что они теперь редко видятся. Нельзя сказать, чтобы ее это задевало (она скорее радовалась тому, что не нужно было признаваться ему в истинных причинах своего поступка), но порой ее все-таки посещала мысль о том, что он мог бы быть более огорчен этим обстоятельством.