Ее величество кошка

Это тот, что вылупился из сохраненного мной яйца. Если бы я знала, к чему это приведет, то могла бы избавить мать от ее «семейных обязательств».

– Конечно, понимаю, – вежливо говорю я.

Сказано – сделано: соколиха, сочтя свою миссию завершенной, взлетает с подоконника распахнутого окна и исчезает в снежной мгле.

– Ей снежинки нипочем?

– Ее крылья гораздо сильнее моих. Она может взлететь выше облаков. Мне о таком не приходится даже мечтать.

– Вот мы и остались одни, Шампольон, ты да я, – с грустью вздыхаю я.

Попугай наклоняет голову, чтобы узнать, что происходит за окном.

– Надо дождаться улучшения погоды, – говорит он.

Не могу не прийти к выводу, что все недавние события позволили начать взаимодействовать видам, прежде считавшим друг друга совершенно чужими.

Началось с людей и кошек, потом добавились собаки, свиньи, быки, соколы, попугаи. Война принесла с собой катарсис, заставивший преодолеть привычки и проявить интерес к другим. Даже крысы были вынуждены признать, что самостоятельно им не выиграть, поэтому надо объединиться с непохожими на них существами, о которых они раньше ничего не знали. И все это благодаря мне. К тому же только я, я одна говорила с крысиным царем. Это у меня на шее висит ценнейший в мире предмет.

– О чем ты задумалась? – спрашивает Шампольон.

– О том, что все происходящее идет нам на пользу. Даже когда ситуация кажется безвыходной, мы получаем толчок к развитию, а из несчастий извлекаем пользу.

Он приподнимает крылья.

– Лично я предпочитаю счастье, ничего другого мне не нужно, – заключает он.

В нем говорит ограниченность. Счастье спит, несчастье бдит – где ему уловить такие тонкости! Ему подавай покой, как всем пацифистам, вроде Пифагора. Конфликт стимулирует отвагу и ум; мир – это для лентяев.

Но делиться этой мыслью с другими следует осторожно, иначе получится поощрение дурацкой воинственности в стиле Анжело.

Мы долго ждем. С наступлением ночи снегопад постепенно унимается.

– Вперед! – наконец командует какаду. – Не забудь: услышишь хлопанье крыльев или воркование, увидишь издали голубя – сразу прячься.

Мы выходим на заснеженные улицы Руана. Прикасаясь подушечками лап к мокрому снегу, я испытываю странное ощущение. За мной тянется полоса глубоких следов. Я стараюсь не слишком удаляться от стен домов, чтобы быть менее заметной сверху.

Если бы мне раньше сказали, что я буду бояться голубей…

Шампольон слишком болтлив, чтобы долго молчать, поэтому предлагает тему для разговора:

– Ты знаешь писателя Жана де Лафонтена?

– Нет.

– Хозяин учил меня басням Лафонтена. Я должен был не только заучить их наизусть, но и понять.

– Почему ты о нем вспомнил?

– Лафонтен хорошо понял свою эпоху. Он не мог выражаться открыто – боялся королевского гнева, поэтому решил сделать героями своих басен животных и прибегнуть к аллегориям.

– Что такое аллегории?

– Способ представить все немного иначе. Например, в одной своей басне Лафонтен рассказывает про лису, встречающую ворону, которая держит в клюве что-то вкусное. Лиса заговаривает с вороной, осыпает ее комплиментами и в конце концов говорит, что у той, должно быть, приятный голос. Желая подтвердить догадку лисы, ворона открывает клюв и роняет еду, которую лиса с радостью подбирает. Смысл этой басни в том, что льстецов следует опасаться.

– На каком же языке разговаривали эти двое? Рядом был попугай-переводчик?

– Лафонтен обходит проблему коммуникации, подразумевая, что все животные, независимо от вида, друг друга понимают.

– Расскажи еще какую-нибудь его басню.

– В басне «Мор зверей» на животных нападает смертельная хворь, и они решают каяться по очереди в своих грехах. Каждый признается в своих преступлениях: лев сожрал газель, волк – барана, и так далее. Доходит до осла, который признается, что щипал траву. Все соглашаются, что это наихудшее преступление, и казнят осла.

– Ничего не поняла.

– Или история про стрекозу и муравья…

– Они тоже, что ли, обошлись без переводчика?

– Да, но…

Ни секунды не верю в эти россказни Лафонтена – так не бывает, правды в них ни на грош.

– Про кошек что-нибудь есть?

– А как же! Например, «Кошка, ласка и кролик». Так, кролик ссорится с лаской и просит кошку их рассудить…