Ее величество-Тайга. РЫСЬ КУЗЯ

— Испорчен нам праздник. Кто ж думал, что так получится? Приперся лесник и ляпнул не к месту. Про медведя своего. Черт бы его побрал в самом деле! Разве кто хотел? Ведь не нарочно! А он на жалость надавил. Мол, все равно что дитя отняли. Ну и, сам понимаешь, расползлись все потихоньку. Так-то вот. Я с Нинкой — последние. Такой праздник! И тот испортил, — виновато оглянулся Терехин на спящую дочку.

— Медведь, говоришь? Да, история. Ну а если бы на его месте охотник оказался? Человек?

— Сигнал давали. Трижды. Да и все люди вокруг знают, что мы тут работаем. О взрывах оповещены. А после взрывов откуда ж здесь зверь появится? Значит, и охотнику тут делать нечего, да и кто в такую глухомань доберется? — махнул рукой Терехин.

— Ты мне не втирай! Зверь-то объявился! Не мне слушать! И ты, и я знаем, что зверье от сигналов убегает. Раз этот остался — значит, не было сигналов?

— Этот ручной был. Акимычев.

— Как же сейсмики помех не услышали? — удивился Ашот.

— Может, и слышали. Да разве за всяким набегаешься, кто сигнала не понимает?

— Если только это у старика, тогда бы ладно. Без издержек не бывает. Но больше-то у него ничего нет, надеюсь?

— Кляузник он. Без того жить не может. Ну разве можно таких всерьез воспринимать? Ему дай волю, он бы нашего брата и близко к своему участку не пустил, — кипятился Терехин.

— Ладно. Хватит о нем. Расскажи-ка лучше, как у тебя на базе? Как живешь?

— Ну, сводки мы тебе высылаем. Отчеты. Сам понимаешь, зима — не лето. Труднее. Но к июню, думаю, одолеем эту площадь, — говорил Терехин. И, выжидательно посмотрев на Ашота, продолжил: — А куда дальше — не знаю.

— Эх, Юрка, все я понимаю. Но пока… Ждать надо. В городе мест мало, желающих — много. Придется пока в тайге. Возможно, ближе к Охе. Каждый выходной в город…

— Какая мне разница! Ближе, дальше от города! Мне все площади одинаковы! Куда направят — там и буду! — перебил Ашота Терехин. — Дальше — даже лучше. Начальство реже досаждает.

— Послушай, Юрка, надо еще подождать, совсем немного!

Но Терехин о своем думал, молчал.

Ашот пил чай, искоса наблюдая за Терехиным. Тот еще злился. Ведь должность в управлении ему обещают давно. И все что-то мешает.

— Трудно работать становится, Ашот. Ты меня знаешь, вкалывать умею. И все ж… Время теперь другое. Со всех сторон — одни шишки. Прислал ты мне осенью молодежь. Восемь человек. А где они теперь? Ушли. Переманила их нефтеразведка. Там условия лучше. Вот и сбежали. Как ты говоришь — ближе к городу. А мне по-прежнему то от тебя, от начальника, то от своих достается. То этот Акимыч. Все грозит в область жаловаться. Вроде смешно. Но именно он в прошлом году мне больше всех неприятностей причинил.

— Это ты все о той прогрессивке? Да хватит. Прошло. Пора бы и забыть.

— Ребята помнят.

— Смотрю я, крепко он вам настроение испортил? — усмехнулся Ашот.

— Не знаю, правильно ли ты меня поймешь, но давай начистоту поговорим. Вот я с большинством ребят много лет работаю. Друг друга знаем. А пришел сегодня Акимыч — и ему посочувствовали. Пусть без слов. Молча. Но разошлись. Вроде я виноват. Ведь так получилось. Даже не верится, что все против меня могли повернуть. Но факт!

— Обидно? Значит, не только в медведе дело? Что-то другое, похоже, с самими ребятами могло случиться? Вот и вспомнили? Сопоставили! — нахмурился Ашот.

— Да, было дело. Лесник дважды останавливал тракторы, идущие на профиль, когда они находились недалеко от места взрыва…

— А почему я не знаю об этом? Почему мне сразу не сообщили? — перебил Ашот.

Но все обошлось хорошо…

— Благодаря Акимычу?! Но могло случиться иначе!

— Не могло! — побагровел Терехин.

— Объясни!

— Все меры предупреждения и безопасности были приняты. Трактор не доехал до опасной зоны, огороженной флажками…

— Эх, Юрий, тебе ли такое говорить? Ты же не рабочий взрывотряда! Твои флажки в темноте никто не увидит. Даже если пешком по тайге пойдет. Я говорил тебе о сигнальных ракетах? Говорил. Выдал. А ты их раздал?

— Не срабатывают они на морозе. И не только, они. И карабины, и мелкашки. При сорока градусах… Сам понимаешь. Смазка замерзает. Боек идет медленно. Удар — слабый. Выстрела не получается, — оправдывался начальник базы.

— Сигнальный костер надо зажигать, если в темноте работаешь! Рабочих где надо расставить. Смоляные факелы им дать. Их далеко видно. А и ракетницы — не за голенищем сапога носить, а в будке держать надо. Там смазка не замерзает. Ты что — мальчик? Вот тебя лесник и высек перед всеми под новогодней елкой. И прав был! — повысил голос Ашот. — Он за каждую срубленную березу, за каждого зверя драться с нами готов. Хоть и старик. А ты о безопасности людей забываешь. Людей! Не потому ли от тебя в нефтеразведку бегут? А? У тебя кто за технику безопасности отвечает?

— Главный геолог базы, сам знаешь, — процедил Терехин.

— Завтра же напишешь докладную об этих случаях. И отправишь с нею своего главного геолога управление. Кто взрывы делал, те — два?

— Нина, — отвернулся начальник базы. — Разбудить ее?