Её вина (СИ)

– Да, Максим, устроилась! – отвечает Женя, опуская при этом глаза. – Нет, ну а что? Она тебя сбила, а наказания никакого не понесла. Жила себе припеваючи и беззаботно дальше. Салоны, магазины, Пресненская Набережная, клубы.

– Ты за мной следила, что ли? – ужасаюсь я.

– На работу Арина Викторовна приезжала чуть ли не к вечеру. Вот я и решила добавить немного перца…

– Народный мститель, – усмехаюсь я. – Корнелюк мне всю душу вытряс!

– Выкрутились же, – смеётся девчонка. – А вы находчивая! Я ухохоталась с этого придурка. Из ресторана он вышел  в обнимку с вашей выдрой. Плакал как ребёнок, ей богу!

– Я с тобой потом поговорю, – цедит Громов.

В комнату возвращается Захар. Снова подходит ко мне и гладит по волосам.

– Ну ты как?

– Нормально вроде, голова только болит. Ты отблагодарил женщину-айболита?

– Да. Что у тебя украли, Арин? – смотрит на мои непривычно «голые» руки.

Я ещё разок рассеянно себя оглядываю. Трогаю мочки ушей, касаюсь шеи.

– Серьги, кольца, отцовские ролексы, цепочку с кулоном, – озвучиваю расстроенно. – Только браслет твой остался. Не смогли расстегнуть, ты же знаешь, он мне впритык.

Мы с Захаром пересекаемся взглядами. Он опять косится на мою шею и мрачнеет с каждой секундой всё больше.

– Сумка ещё была, телефон, – продолжаю я.

– Телефон на асфальте лежал, – достаёт его из кармана и кладёт рядом со мной.

– А чё его брать? Кирпич. Там же распознавание лица и отпечаток пальца, – умничает Женя.

– Твой отец звонил и он едет сюда, – сообщает «чудесную» новость Троицкий.

– Что? – в ужасе распахиваю глаза. – Ты зачем ему сказал, что я здесь?

– Я не говорил. Виктор Сергеевич тебя по автомаяку отследил. Догадался естественно, зачем ты сюда поехала. Он знает этот адрес. Есть ещё кое-что…

– Ну?

– Немедленно потребовал тебя к телефону и… пришлось сказать честно, – виновато жмёт плечом.

Вот же засада!

– Замечательно… Не мог соврать ему, что ли?

– Не мог, Арин. Я очень за тебя испугался.

Только отца тут не хватало. Уже представляю, какой скандал он мне устроит.

– Галина Юрьевна его встретит. Можешь рассказать, что произошло?

– Да что… завернула в арку, а мне навстречу двое. Я назад, а там ещё один. Ну и понеслось, – хмуро отвечаю я. Неприятно всё это вспоминать. – Я одному шпилькой ногу проткнула, второго ударила коленом в пах. Только бежать, как третий схватил меня за волосы.

– Уроды, – ругается Захар. – Осой почему не воспользовалась? Не успела?

– Дома оставила по тупости.

– Тут без пистолета нельзя. Это они здешних не трогают, а вот таких залётных как вы, в лёгкую. Пойду-ка я метнусь до Жижи, – сестра Громова поднимается с ковра.

– Никуда ты не пойдёшь, ночь на дворе, – тут же тормозит её Громов.

– Не, Макс, надо по горячим следам, – упрямо мотыляет головой девчонка. – Это ж наши местные придурки, сто пудов. Я Жиже маякну, а он мне потом сольёт, где цацки искать. Глянь, как она расстроилась.

Что за Жижа – я без понятия. Ужасное какое-то погоняло.

– Жижа точно потом подскажет, у кого искать драгоценности, но надо сразу предупредить, прямо сейчас. Иначе уплывут они по рукам безвозвратно.

– Да плевать на всё, кроме кулона, доставшегося мне от матери, – отзываюсь я тихо.

Так обидно. Единственная вещь, которая принадлежала именно ей. Она когда-то носила этот кулон на своей шее…

– Всё я пошла…

– ЖЕНЯ, Я СКАЗАЛ ТЕБЕ!

– Максим, ну хватит! Надо заскочить к ребятам по-любому! Чё ты переживаешь? Я туда-обратно. Вон хочешь, твоего успокоения ради, прихвачу с собой этого скандинавского бога? – резко хватает Захара за руку. Тот подобного расклада явно не ожидает. – Пошли, богатырь, а то брат у меня вон как волнуется.

– ЕВГЕНИЯ! – рявкает Максим ей вслед.

Хватается за костыли, но она на пару с Троицким уже исчезает за дверью.

– ЖЕНЯ! – делает несколько шагов, но тут же прислоняется к стене.

Видно, что каждое движение причиняет ему боль.

– Всё нормально, Макс, мы до Жижи и обратно, пулей! Вернёмся минут через десять! – кричит она в ответ.

– Интересная у тебя сестрица, – опускаю голову на подушку.

– Неуправляемая, – бросает он в ответ.

Глава 31 Арина

И вот мы снова вдвоём. Тягостное молчание, невидимой стальной нитью натянутое между нами, уже становится нездоровой традицией.

– Ты бы присел, – наконец, не выдерживаю я.

Смотреть на его муки нет сил. Ну явно же видно, что ему очень больно. Привстаю и подтягиваю к себе ноги. Киваю в сторону освободившегося места. На кресле горой лежит огромная стопка полотенец, на табуретке ему точно не будет удобно, так что выбора как такового у него как бы нет.

– Давай уже, завязывай строить из себя героя, – осмеливаюсь бросить колкую фразу.