Ее Высочество

– А если увидим свежие трупы жителей, погибших тысячи лет тому?

– Не хотелось бы, – ответил я.

Принцесса пропищала:

– Мастер Рундельштотт придумает…

Она запнулась, сама поняла, что не тот случай, когда что-то придумывать надо, а может, и не поняла, а Фицрой, выручая ее, указал на самые высокие развалины:

– Вон там что-то живое…

– Или неживое, – сказал Рундельштотт. – Но шустрое.

Я кивнул.

– Да, это знакомо.

Он посмотрел на меня несколько странно, но задавать вопросы не решился.

Там в самом деле сохранилась высокая колонна с остатками портика, а на нем два чудовища с полураспущенными крыльями за спиной, оскаленными пастями и толстыми когтистыми лапами.

Мне показалось, что оба внимательно наблюдают за мной, но присмотрелся, с трудом перевел дыхание, просто каменные скульптуры, но когда проехали мимо и я оглянулся, ощутив враждебный взгляд, со страхом понял, что оба смотрят вдогонку. Причем не просто глазами, как на портретах, а оба повернули головы.

Рундельштотт пробормотал:

– Здесь жили и творили древние чародеи неслыханной мощи. Построили… и вдруг все исчезли.

– Вдруг? – переспросил я. – Все сразу?

Он пожал плечами.

– Может, не сразу. Вроде бы их с каждым годом становилось меньше. Но для людей это вдруг, так как город был населен, а потом опустел… И какая разница, исчезли все разом или один за одним?

– Разница есть, – пробормотал я. – Если исчезли, то по их воле или… не по их? Если постепенно, то скорее всего они знали, что происходит…

– Это важно?

– Кто знает, – ответил я.

Проехали город, дорога тут же пошла вверх, Рундельштотт проговорил зло и с тоской:

– И снова, и снова… и снова!

– Что? – спросил Фицрой.

– Вот это, – сказал Рундельштотт все так же зло, но теперь еще и с горечью. – Вот это карабканье по горам. Я же лабораторный исследователь, а не вот такое, карабкающееся.

Фицрой буркнул:

– Сидел бы дома!.. А что, уже карабкался? То-то смотрю, навык есть.

Я тоже поглядывал на Рундельштотта с некоторым удивлением, поднимается по крутой тропе сравнительно легко, экономно, бережет дыхание, лишних движений не делает, еще не запыхался, в то время как Фицрой и Понсоменер уже вспотели.

Правда, они и отдыхают быстрее, а старому мастеру на восстановление сил времени понадобится больше.

– Это мне знакомо, – буркнул я.

Он оглянулся в презрительном удивлении.

– Откуда? Для этого надо прожить… долго.

– Не обязательно, – ответил я. – Я тоже занялся было кабинетной работой, вот Фицрой подтвердит, его даже укачало, а тут вон снова внешний мир! Принцесса пропала, спасай… Именно потому еще не сажаем сады на Марсе, всякая хрень отвлекает!

Фицрой сказал обиженно:

– Юджин, ее высочество совсем не хрень, ты чего?

– Хрень все, – отпарировал я, – что не дает заниматься своим делом. Творчество превыше всего!

Он подумал, кивнул.

– Согласен, мне наше творчество на море тоже понравилось, но принцесса… она же просто чудо!.. Боги создавали ее для себя, но каким-то чудом оказалась здесь…

– Вот-вот, – сказал я сварливо, – а там без нас все замедлится!

Рундельштотт спросил с подозрением:

– Вы что-то в Дронтарии затеяли?

– Тихо, – сказал я. – Враг не дремлет. Болтун – находка для врага.

– А когда перестанет быть секретом? – спросил Рундельштотт.

– Со временем, – пообещал я.

Глава 11

Под Фицроем очень некстати захромала лошадь, и хотя это некстати всегда, но сейчас, когда едва-едва уходим от погони, это совсем некстати. Понсоменер указал на высокие лиственницы, за ними деревня, даже настоящее село, там можно либо купить новую лошадь, либо перековать эту заново, Фицрой возликовал, Рундельштотт засомневался, но сказал с неохотой:

– Что делать, попробуем… Если там лошадей не найдем, уходить нужно сразу. Не рассиживаться.

Понсоменер молча, не видя от меня возражений, свернул к полосе деревьев.

Он все прочувствовал правильно, за широкой полосой, что прикрывает поля и огороды от ветров, расположилось достаточно большое и, судя по домам, зажиточное село.

Фицрой передал принцессу на попечение Рундельштотту, мне почему-то доверяет меньше, а сам ринулся в обожаемый им мир торговли, заключения сделок, выгодного обмена и обмана.

Я отыскал что-то вроде постоялого двора, во всяком случае нам довольно быстро налили в глубокие глиняные миски горячей бараньей похлебки, сытной и наваристой, я расплатился, принцесса тоже старательно и послушно работала большой деревянной ложкой, не поднимая капюшона.

Фицрой вернулся удивительно быстро, сказал, что коня сторговал дешево, но что-то в его глазах заставило усомниться, но я промолчал. Пусть даже дорого, сейчас лишь бы конь хороший, а что быстро, так это же понятно, здесь принцесса…

Понсоменер не стал дожидаться вина, а как только допил похлебку через край миски, тут же вышел, побыл на улице совсем недолго, вернулся хмурый, сказал негромко:

– Что как-то не очень… некто бродяга там у дома старосты собрал народ и говорит, что мы все беглые преступники. Если нас задержать и сдать властям, чтобы те допросили, то в селе получат хорошую награду…

– Ого, – сказал Фицрой. – А что же он сам не решится?

Понсоменер посмотрел на него искоса.