Ее высочество Аномалия

Под ярким послеполуденным солнцем сплетения энергетических потоков, защищающие Риль Суардис, казались продолжением небесного света, лишь слабо окрашенного в цвета стихий. И немножко походили на мыльный пузырь, только очень большой. Из пузыря вырастали две башни: черно-алая с фиолетовыми и голубыми прожилками — восточная, обитель темного шера Бастерхази, и белая — с переливом в голубизну. Вот от второй из них, западной башни, Шу никак не могла оторвать взгляда. Что-то в ней манило и завораживало. Может быть, таинственная история рождения Кая, которую рассказал темный шер Бастерхази?..

Долго грезить о таинственных историях не вышло. В предместьях Суарда принца с принцессой уже встречали высыпавшие на обочины люди — горожане, селяне, взрослые и дети, все вперемешку. Они явно пришли, а то и приехали заранее, чтобы первыми увидеть наследника престола. И теперь, когда обоз приблизился — они галдели, махали флажками и платками, кидали на дорогу перед Каетано цветы и радостно вопили приветствия.

Кай тоже махал своим будущим подданным, улыбался и осенял их знаком Светлой. И Шуалейда улыбалась, не забывая держать вокруг Кая щиты. Любовь подданных прекрасна, но кто не заботится о безопасности — сам себе болотный гоблин.

Там же и тогда же, Каетано шер Суардис.

К трем часам пополудни Каетано успел проклясть и жару, и бархатный, в самоцветах и золоте наряд, и тяжеленную цепь с амулетом. И собственную гордость, она же ослиное упрямство. Надо было соглашаться, когда Шу предлагала сделать прохладный ветерок в личное пользование. Он, видите ли, не пожелал недостойных настоящего воина привилегий: раз Зако и Мануэль не жалуются на жару, то и он не будет! Второй раз сестра не предложила, у нее — та же фамильная гордость, достойная каравана ослов, а у самого Кая после полумесяца дороги уже не хватало сил на баловство.

— …важным гостям положено въезжать в столицу через Драконьи ворота, — нудел под ухом дру Бродерик. — Традиция родилась после того, как Родриго Суардис вынудил предателя Эспада проехать под решетными гарпиями…

Глядя на массивные башни сливочного, в золотистых прожилках камня, Кай пропускал мимо ушей историю городских стен: их строили больше тысячи лет назад люди вместе с гномами. Дру Бродерик не упустил случая еще раз прочитать лекцию и напомнить будущему королю о важности единства всех народов Валанты. Кай и сам не забыл: на сотрудничестве с гномами и на договоре с ире зиждилось благополучие Валанты и власть Суардисов. Но именно сейчас, прикидывая размеры и массу венчающего арку дракона, — переливчатый оникс славился не только прочностью и красотой, но и огромным удельным весом, почти как золото, — Кай думал о том, стали бы гарпии визжать и сбрасывать решетку на барона Наба? Конечно, покушение на наследника — это еще не заговор против короля, но против крови Суардисов — определенно.

Хорошо, что Мануэль Наба непричастен к делам отца. Он отлично вписался в теплую компанию, как и шер Галесья — тот самый, с кем Зако дрался первым. Благодаря Мануэлю, негласному лидеру юных шеров, и к самому Каю его же приближенные стали относиться совершенно иначе. Не все, конечно же, но и это уже очень и очень много.

— …эти трехголовые виверры никогда не выходят на поверхность, потому что не переносят солнечного света, — продолжал лекцию гном, указывая на барельефы по сторонам от арки, через которую им предстояло проехать. — Проверить огненные руны в деле за десять веков не удалось ни разу…

Кай усмехнулся: в голосе Берри слышалось искреннее сожаление. Разумеется, если бы Драконьи ворота показали себя во всей смертоносной красе, гномы могли гордиться ими еще больше. А для ученых вроде самого Бродерика даже нашествие зургов — повод для очередных великих теорий и смелых экспериментов.

Уже за воротами, среди приветственных воплей толпы, осыпанный цветочными лепестками с ног до головы, Кай прервал гнома. Ученый наставник в третий, наверное, раз объяснял, откуда в Суарде взялась традиция мостить площади цветной плиткой и украшать стены мозаиками, а крыши — шпилями.

— Берри, давай ты расскажешь о влиянии восточной архитектуры потом. Боюсь, я совсем тебя не слышу, — сказал Кай и в очередной раз помахал рукой горожанам: собравшимся на площади, высовывающимся из окон, сидящим на крышах и на деревьях.

Гном недовольно умолк и поморщился: торжественные мероприятия и народные гуляния он считал наипустейшей тратой времени. Зако, ехавший по правую руку от Кая, пробормотал что-то насчет церемоний и вшивых зургов, к которым эти церемонии могут катиться. Шу промолчала и расширила защитный купол, так что теперь ветви цветущих каштанов, акаций и слив не долетали до всадников не на два локтя, а на четыре.