Ее высочество Аномалия

— Может быть, темный шер ухаживает за мной? Помнишь, Энрике говорил, что у него на меня другие планы. Вот они и есть, эти планы. Очаровать, увлечь… — Шу чуть было не сказала «соблазнить», но вовремя прикусила язык.

— Ты о чем-то умалчиваешь, — нахмурилась Бален. — И еще ты краснеешь. Давай выкладывай начистоту, твое высочество, что происходит!

— Ваше высочество! — В распахнувшуюся дверь влетел шер Вондьяс. — Прошу вас! Умоляю! Его высочество уже заходит во дворец, а вас все еще нет! Умоляю, поторопитесь!

— Уже иду, видите, — обрадовалась Шу нежданному спасению. — Бален, идем скорее!

— Ты все равно мне все расскажешь.

— Потом, все потом!.. Морковка, вылезай, трусливое животное, или мы уйдем без тебя!

— Мряф! — возмутилась рысь, выпрыгивая из-под дивана, и едва не сбила с ног шера Вондьяса.

«А ведь Белочке придется рассказать, — думала Шу, почти бегом спускаясь в Народный зал. — Только как? Сказать, что это отвлекающий маневр? Или упреждающий удар? Ладно, что-нибудь придумаю!»

Глава 20 О пользе дипломатии

Вечер того же дня, Риль Суардис, Шуалейда.

К ужасу шера Вондьяса, за десяток шагов до выхода в Народный зал Шуалейда, Бален и Морковка исчезли.

Что ей подсказало обернуться пеленой невидимости, Шу понятия не имела. Но наверняка, если бы спросила у Энрике, тот бы ответил: ваше высочество хвостом чует, когда надо спрятаться в засаду. Хвостом, точно. И шерстью на загривке. А еще клыками, когтями и ядовитыми железами, как у мантикора. Так и хочется плюнуть ядом в наглые лживые глаза его светлости Люкреса Брайнона! Это ж надо, поручить брату ухаживать за Шуалейдой вместо себя, как будто это — докучливая обязанность! И полковник Дюбрайн хорош, врать ей в глаза! Да все хороши. Энрике же знал, точно знал, не зря же оговорился, чуть не назвал его полковником при Шу. А ей — ни слова!

Чтобы не зашипеть вслух и не плюнуть ядом сразу во всех, Шу остановилась перед закрытыми дверьми в Народный зал и придержала Морковку. Затем трижды глубоко вздохнула, пропела про себя умну отрешения и почесала рысь между ушей — та послушно стояла рядом, лишь настороженно поводя усами. Немножко помогло, но не настолько, чтобы выходить к публике. Сначала Шу требовалось как следует рассмотреть противника, разобраться в диспозиции, составить стратегический план — и только потом идти в атаку. Или же совершать обманный маневр.

То есть сначала ей надо было как-то незаметно проникнуть в зал. Через закрытую дверь она ходить еще не умела, хотя Берри утверждал, что это идеально просто: вижу цель, не вижу препятствий. Однако Шу еще ни разу не пробовала, почему-то было страшновато. Теперь же приходилось выбирать: или рискнуть — или послать к ширхабу лысому всю конспирацию.

Шу почти решилась, когда от сложного выбора ее спас барон Уго. Он открыл дверь — со стороны Народного зала — увидел растерянного шера Вондьяса и шепотом напустился на него:

— Где ее высочество?..

Слушать дальше Шу не стала, тем более что Морковка уже проскользнула между сенешалем, его помощником и дверью в зал. Шу и Бален — за ней.

Огромный зал был пронизан разноцветными солнечными лучами — купол целиком состоял из витражей. В этих лучах особенно ярко блестели начищенные алебарды гвардейцев и россыпь драгоценных украшений на шерах. Ярче всего сияла корона из земляничных листьев на голове короля Тодора. А его голос гулко разносился по всему залу: он как раз отвечал на приветственную речь кронпринца, которую Шу пропустила.

Из уважения к императорской семье король встречал его высочество Люкреса не сидя на троне, а выйдя вперед. Шу от дверей зала могла пока разглядеть лишь блеск короны и его ауру. И, конечно же, определить, что рядом и чуть позади отца стоят Каетано и Ристана, а за ними — Альгредо, Бастерхази и советники. Остальные придворные расположились по сторонам и дальше, создавая торжественный фон королю.

И, конечно же, она сразу увидела и почувствовала ауру принца Люкреса. Ослепительно прекрасное сияние света, воздуха и разума. Манящее, притягательное до головокружения! В точности, как при первой встрече… с полковником Дюбрайном.

Шу остановилась и нахмурилась. Разве может быть у братьев, тем более не родных, а только единокровных, одинаковая аура? Одни стихии — да, но… да нет же, ей показалось. Аура Люкреса отличается. Те же цвета, похожая интенсивность, но она как-то жестче, что ли. Блестит ярче…

Пока она пыталась понять, в чем же подвох, отец почти закончил свою речь и сказал что-то о Каетано — мол, мой сын и наследник, а вот моя старшая дочь…

Вмиг забыв о сомнениях и размышлениях, Шу помчалась на свое место рядом с Каетано. Кажется, ей даже удалось каким-то чудом не задеть никого из советников, окружающих короля. Морковка метнулась за ней и тут же ткнулась мохнатой мордой в руку, подтверждая: я тебя не бросила, я тебя охраняю!

— Я здесь, отец, — шепнула она, аккуратно снимая пелену невидимости: так, чтобы всем казалось, что она всегда тут была, просто ее почему-то не замечали.