Ее зовут Тень

— А кого мы спрашивать будем? — хмыкнул Каррэн, кладя вторую руку мне на плечи и крепче прижимая к себе. Меня впервые в жизни посетила дерзкая, кощунственная мысль, что быть слабой и беззащитной девушкой не так уж плохо, а, пожалуй, даже приятно. — У нас даже у одного из правителей как-то раз была человеческая жена, причем чистокровная. А в тебе я явно чувствую слабые примеси нашей крови. Так что на этот счет не волнуйся.

— А твои родственники?

— Им ты понравишься, я знаю, — оптимистично предрек Каррэн. — И они тебе тоже. Все будет хорошо.

— Твои б слова да богам в уши, — вздохнула я, впервые отмечая, что от альма, несмотря на холод и горы, очень приятно пахнет цветущим летним лугом.

— Все храны такие пессимистки или только мне такая досталась? — мягко поинтересовался Каррэн, двумя пальцами приподнимая мою голову за подбородок и поворачивая к себе. Я бездумно улыбнулась, понимая, что, кажется, счастлива.

И как он ухитряется быть таким теплым в царящем вокруг холоде? Это не был лихорадочный жар недужного или обжигающие пятна нагретого костром лица. Нет, губы альма хранили какое-то свое, нездешнее тепло… Которым он щедро делился со мной. Меня всегда занимал вопрос: куда деваются носы людей, когда они целуются? Теперь к нему добавился еще один: куда деваются клыки альмов во время тех же самых поцелуев?

— Иди ложись, — нехотя отрываясь от него, велела я. — Следующая вахта твоя, подниму без жалости.

— И никаких послаблений своему жениху? — жалобно поинтересовался Каррэн, пряча смешинки, пляшущие в глубине лунных глаз.

— Еще чего! Многого хочешь! — хмыкнула я, вновь укутывая Тьму.

— Ничего. Я с тобой лучше посижу, — отозвался он, притягивая меня себе на колени.

— Смотри, засну в тепле и уюте, — пригрозила я, неохотно высвобождаясь. — Ложись, завтра у нас тяжелый день будет. Сам же ездил этим перевалом, помнишь небось, каково здесь порой приходится.

— Ну как хочешь, — пожал он плечами, послушно укладываясь. Потом приподнял голову и предложил: — Кольцо тебе в первом попавшемся городе купим, любое, даже эльфийской ковки, если захочешь.

— Хорошо, — вздохнула я. Последняя фраза убедила меня в нешуточности его намерений, как ничто другое. Если уж альм предлагает купить кольцо, сделанное его исконными врагами эльфами, лишь бы мне понравилось, то тут уж действительно все серьезней некуда.

— Но лучше, конечно, альмовские украшения покупать — они и дороже, и красивее, и тебе больше подойдут, — тут же добавил Каррэн, словно прочитав мысли, крутящиеся в моей голове.

— Спи уж, — велела я, встала и начала мерить шагами пещеру, словно стремясь догнать стремительно расползающиеся остатки спокойствия и самообладания. Естественно, ничего путного так и не надумала. Зато не замерзла и не задремала.

Пробуждение Торина было далеко не самым приятным. Несмотря на растянутые Тенью заклинания и поддерживаемый всю ночь костер, пещера успела выстыть и теперь казалась ледяной, неуютной и совершенно непригодной для жизни.

Граф приподнялся на локтях и задумчиво обозрел присутствующих. Двойняшки увязывали в тюки накидки и одеяла, Зверюга с одухотворенным выражением лица огромным тесаком, с каким только на кабана ходить, резал оставшееся от ужина мясо, Каррэн деловито ломал о колено и бросал в огонь солидный ворох сучьев, Папаша осматривал копыта лошадям. Темноглазой храны видно не было.

— А где Тень? — поинтересовался Лорранский, ежась и не торопясь вставать.

— Умываться пошла, — отозвался Каррэн сквозь клыки. Ему попался особенно крепкий и неподатливый сук, с которым не могла справиться даже нечеловеческая сила альма. По-хорошему надо было бы выбросить твердокаменную ветку подальше, но Каррэн больше из упрямства, чем действительно по необходимости, продолжал упорно раз за разом пытаться сломать непокорный дар природы.

— Умываться? В такой холод?

— А почему бы и нет? — Последним словам альма аккомпанировал громкий хруст, ознаменовавший победу разумного существа над бестолковым суком. Каррэн, торжествуя, бросил обломки в огонь, выпрямился и повторил: — Почему бы и нет?

Любопытство тут же подняло Торина на ноги и буквально вытолкнуло из пещеры. Где ручеек, он знал, Тень вчера показала его всем, пояснив, что вода в нем не замерзает никогда, даже в самые жестокие морозы.

То, что Лорранский увидел на берегу, повергло его в ступор. Когда-то Торин воспринял за выдумку рассказы о том, что храны всегда, где бы ни были, раздеваются на ночь, считая нездоровым спать в грязной, пропотевшей за день одежде. Но слышать-то подобные вещи он слышал и с трудом, да верил, так что привычка Тени перед ночлегом стаскивать с себя все, кроме тонкой нижней рубашки, его шокировала не особенно. А вот уверения о способности хранов при первой же предоставленной богами возможности мыться, не обращая особенного внимания на погоду и температуру воды, Торин однозначно высмеял как откровенную ложь. И вот теперь Лорранский понял, что был неправ.