Её звали Делия (ещё одна отходная жанру ужасов) (СИ)

Малышка невольно почувствовала аппетит, глядя на то, как сосредоточенно её папа пережевывает мясо, но слова, которые он произнес перед этим, снова повергли её в грусть. Она перевела взгляд на мать, но та, не произнеся ни единого слова, лишь скорбно покачала головой, усердно работая вилкой. Внутри девочку сжигало чувство стыда за свое поведение — в конце концов, она не должна была так сильно беспокоиться о судьбе какого-то человека, который даже не являлся её родственником. Но Делия не могла заставить себя просто так забыть о дяде Джо — настолько сильное впечатление он на неё произвел, и поэтому в эту минуту, когда её отец объявил о смерти Джордана, ей было очень трудно отнестись к этим словам серьезно.

— Умер? В каком смысле? — растерянно спросила она.

Она втайне мечтала о том, чтобы папа признался ей в том, что он просто пошутил, и на самом деле дядя Джо просто задержался на работе и вернется домой только завтра. Делия напряженно ждала ответа, но её отец не торопился удовлетворять её любопытство — вместо этого он продолжал уплетать за обе щеки макароны, густо политые грибным соусом. Наконец, доев свою порцию, он вытер салфеткой жирные губы и откашлялся.

— Есть такая болезнь, называется рак, — начал её отец издалека.

— Я не понимаю, как это... — хотела вмешаться девочка, но отец властно поднял ладонь, и дочери пришлось замолчать.

— Когда человек много курит и пьет, — продолжал старик, — то его тело постепенно увядает, как растение, которое никто не поливает.

Делия не могла не отметить про себя, что эта аналогия была совершенно неуместна в данной ситуации, но что поделаешь — её отец был всего лишь продавцом лекарств, поэтому было бы очень опрометчиво ожидать от него красивых метафор и сравнений. Делия смерила отца холодным взглядом, но он, казалось, не заметил упрека в её глазах и налил себе еще чашку чая. И тут её мать наконец решила вмешаться в разговор между своим мужем и дочерью — она запрокинула голову и, глядя куда-то в потолок, принялась помешивать ложечкой в своей чашке.

— Хороший ребенок — это послушный ребенок, — сказала она в каком-то отстраненном состоянии.

— Это очень правильное наблюдение, — кивнул её муж.

Их дочку внезапно охватило чувство праведного гнева, как будто нравоучительное замечание матери унизило её, поставив в один ряд с теми напыщенными, безмозглыми детьми-моделями, которых Делии доводилось видеть на экране телевизора или на рекламных щитах. Делия с трудом сдерживала свой гнев, и всё, что она могла сделать, это встать из-за стола и громко топнуть ногой.

— Вы хотите сказать мне, — воскликнула она на весь обеденный зал, — что родителям нужны не гении или мыслители, но безмозглые исполнители?!

В следующую секунду она тут же выбежала из столовой, так и не доев восхитительных блюд, которые её мать приготовила для всей семьи в целом и для самой малышки в частности. Понаблюдав за дочерью, мать повернулась к супругу — по её лицу было видно, что слова девочки произвели на неё сильное впечатление.

— Santo Deus! — по-португальски сказала она тихо, но очень выразительно. — Ты знаешь, что она сделала?

Глава семейства пожал плечами и снова посмотрел на дверь, в которой исчезла его маленькая девочка. Он подумал про себя, что Делия — девочка не промах, вся в отца — ибо давала волю гневу точно так же, как и он сам в свои молодые годы, и даже взгляд её глаз был таким же пронзительным и безжалостным... Но жена отвлекла его от приятных мыслей.

— Делия процитировала Робеспьера на наших собственных глазах! — при этих словах женщина схватилась за голову.

— Ну и что в этом такого плохого? — равнодушно спросил её муж, поудобнее устраиваясь в кресле.

— Более того, у неё хватило ума перефразировать его слова! — взволнованно продолжила его жена.

— Подумаешь беда какая. Нашей дочери уже восемь лет, мы должны радоваться, что она развивается! — флегматично ответил глава семейства.

— Это все из-за этого насильника, этого проклятого...

Мать Делии остановилась на полуслове, как будто ей было очень неприятно произносить имя человека, который, по её мнению, научил её дочь некоторым очень и очень нехорошим вещам. Отец понял, кого его жена имела в виду, и перестал улыбаться.

— Ты можешь быть спокойна, дорогая, — серьезно сказал он, отводя взгляд в сторону, — мы преподали этому негодяю урок, и он никогда больше не посмеет приблизиться к нашей дочери, как бы ему этого не хотелось.

Искренняя злоба, с которой он произнес эти слова, мгновенно передалась его жене, отчего её бескровное лицо покрылось красными пятнами. Она высоко подняла голову и гордо сказала:

— Sim, querido! Мы отомстили за оскорбленную честь нашей семьи! Отныне никто не посмеет косо смотреть на нашу девочку!

Лицо отца смягчилось, но глубокая озабоченность на мгновение задержалось в его мыслях, что не могло ускользнуть от внимания его второй половинки, которая, заметив перемену в настроении мужа, прекратила свои разглагольствования и посмотрела на него с сочувствием.

— О чем ты задумался, радость моя? — проворковала она. — Тебе не понравились мои тетраццини?