Ее звали Ева

– Я все время вспоминаю слова тех американских пасторов-баптистов, которые приезжали сюда, – сказала Ева. – Они пытались пролоббировать в конгрессе закон о разрешении на переезд в их страну перемещенных лиц. Я слышала, как они говорили беженцам: «Вы нам не чужие. Америку основали переселенцы. Мы – нация перемещенных лиц со всех уголков земли». Это же такая огромная страна. Наверняка там могли бы ослабить ограничения и принять больше людей.

– Это ты так думаешь, – заметила Салли, – а Америка готова принять только самых бодрых и выносливых. Им нужны здоровые рабочие и дюжие фермеры. На что им весь здешний люд? Мы, конечно, постарались их откормить и подлечить, но после долгих лет лишений многие по-прежнему для США непригодны. Или они обременены больными родственниками и детьми с увечьями. За таких людей Америка не желает брать на себя ответственность.

– Во всяком случае теперь они крепче и здоровее, чем по прибытии в лагерь. Мы отправляем их домой в более приличной физической форме.

– Да, но это уже не те самые люди, что покинули свои селения несколько лет назад, – указала Салли. – Посмотри вокруг. В каждом вагоне усталые матери с плачущими младенцами и бабушки, сильно сдавшие за годы голодания и изнурительного труда. Может, они и счастливы, что едут домой, но не все способны отплясывать столь энергично, как вон те девушки.

Ева с Салли наблюдали за детьми, со смехом гонявшимися друг за другом по платформе.

– Трудно поверить, что еще недавно даже малютки горбатились на немецких заводах, – промолвила Ева.

– Дети легко приспосабливаются. Но многие из них насмотрелись всяких ужасов за время рабского труда, на то, что забыть невозможно: жестокие наказания, даже казни.

– Один мальчик поведал, что самых смышленых и расторопных заставляли трудиться с десяти лет, – сообщила Ева.

– Это в духе немцев. Практичные гады. Мгновенно определили, что шустрые детские пальчики способны быстро и точно собирать из деталей мелкие механизмы, – Салли скривилась в отвращении.

– Когда в преддверии Рождества мы распаковывали посылки Красного Креста, – сказала Ева, – они очень быстро и аккуратно рассортировали их содержимое.

На первое послевоенное Рождество персонал лагеря решил, что все обитатели должны получить по подарку. Осиротевшим подросткам, организовавшимся в отряд во главе с вожатым, было поручено разобрать посылки. Дети выстроились в колонну и с песней зашагали по заснеженным тропинкам к складу. Шли они маршем, нога в ногу, держась за руки, словно отправлялись в летний скаутский лагерь, где их ждали игры и костры. Едва им объяснили задачу, они разбились на группы, каждая из которых должна была отбирать из посылок какое-то одно наименование, и, передавая коробки друг другу, принялись раскладывать по кучкам сигареты, сухофрукты, шоколад.

– Это было потрясающе. Они образовали поточную линию, – сказала Салли. – Когда я похвалила одного из мальчиков за то, как он быстро и эффективно организовал работу своего участка, тот весело ответил, что это Wie in der Fabrik, fünf Jahre.

– Как работа на фабрике в течение пяти лет, – тихо перевела Ева. – Но ведь они были совсем маленькими, когда их заставили там работать. В школу они не ходили, на игры времени у них не было, питались впроголодь. Как могли немцы так издеваться над детьми?

– Может, по возвращении домой им еще удастся побыть детьми.

– Надеюсь, русские не лишат их того, что осталось у них от детства, – промолвила Ева. – Они говорят, что за ними придет большой злой медведь.

Салли одной рукой обняла Еву:

– Мы со своей стороны делаем, что можем. Запретить им уезжать мы не вправе: смотри, как они счастливы, что едут на родину.

Ликующая процессия польских семей погрузилась в поезд, и состав покатил по извилистой колее. Мужчины свешивались из вагонов, размахивая флагами и платками. Девушки провожали взглядом эшелон, пока тот не скрылся из виду.

– Пойдем, – Салли дернула Еву за руку. – Нам всего-то осталось отправить домой тысяч десять поляков, и дело сделано.

Девушки рассмеялись и побежали к грузовикам, возвращаясь в лагерь, к тысячам беженцев, которые ожидали своей участи: повезет им – и они поедут строить новую жизнь в Америке; не повезет – и они вернутся в свои старые дома, мучимые неопределенностью и страхом.

Последующие недели и месяцы кому-то приносили радость, когда им сообщали, что их заявления о выдаче американской визы удовлетворены. Но даже этих счастливчиков порой ждало горькое разочарование, если кого-то из членов их семей забраковывали при прохождении последнего медосмотра.

– Это невыносимо, – посетовала Ева в разговоре с Салли после того, как одной семье запретили выезд по состоянию здоровья. – Они были почти у цели, руку протяни – и вот она, новая жизнь. И надо же, их младший ребенок заболел туберкулезом. Теперь им ничего не светит. А счастье было так близко.