Ее звали Ева

– Хильдегарда? Никогда не знала. Как так получилось? – Пэт сняла с себя тяжелый плащ и принялась обмахиваться журналом «Леди», который она взяла с тумбочки Эвелин.

– Хильдегардой звали мою бабушку. Она была наполовину полька, помнишь? В нашей семье это традиционное женское имя. Бабушку я очень любила, но ее имя мне никогда не нравилось. И маме тоже. Поэтому меня всегда называли Эвелин.

А также Эви или Ева. Но тебе об этом знать незачем.

– Ну и ладно, – раздраженно отмахнулась Пэт. – Надеюсь, дурацких ошибок они больше допускать не будут. Как твое самочувствие? Я принесла тебе песочное печенье. Не домашнее, правда. Утро у меня выдалось суматошное, времени совсем не было, вот я по пути сюда и заскочила в «Уэйтроуз». Надеюсь, тебе понравится.

– Спасибо, дорогая. Ты очень любезна, – поблагодарила Эвелин, а сама подумала, что лучше бы племянница принесла ей цветы. Например, фрезии с резким лимонным ароматом или весенние бутоны, которые вот-вот распустятся. Что-нибудь растущее и свежее, напоминающее ей, что за стенами этого удушающего отделения больницы, где не выветриваются запахи дезинфицирующих средств и талька, гудят тихие голоса, иногда жужжит сигнал, призывающий медсестер и врачей, и скрежещут пододвигаемые посетителями стулья, кипит жизнь.

Пэт поставила банку с печеньем на тумбочку и заерзала на стуле:

– На самом деле я пришла поговорить с тобой о том, как быть дальше, когда доктора скажут, что ты вполне поправилась и тебя можно выписывать. По их мнению, ты уже совсем скоро сможешь покинуть больницу.

– Разумеется, я поеду домой. Дома так хорошо, дорогая. А здесь есть очень больные люди. И мне не хочется постоянно находиться в окружении стариков. Дома, в привычной обстановке, мне будет гораздо лучше. Я бы немного гуляла в саду. И поправилась бы скорее.

– Мы с Хамфри не уверены, тетя. Ты уже не в первый раз падаешь, а Кингсли, на наш взгляд, не самое подходящее место проживания для одиноких людей твоего возраста.

Пэт лучезарно улыбнулась тете, насколько ей это удалось:

– Мы оба считаем, что тебе будет гораздо комфортнее в доме престарелых. Есть ведь очень приличные пансионаты. И там ты никогда не будешь одна.

– Не сомневаюсь, что это вполне достойные заведения, но я не уверена, что мне понравится жить с чужими людьми. Я к этому не привычна, – Эвелин не сводила глаз с племянницы.

Я знала, что этим все кончится. И она, конечно, права, но не будем сразу соглашаться. Посмотрим, как она обоснует свое предложение.

– Если ты по-прежнему станешь жить одна в своем большом старом доме, мы все время будем тревожиться за тебя. Соседей поблизости нет, никто не услышит твоих криков о помощи, если ты опять упадешь. И даже если мне удастся бросить все дела и помчаться к тебе по первому зову, из Уокинга я быстро до Кингсли не доберусь.

– Можно повесить мне на шею тревожную кнопку. Одна медсестра говорила, что ее бабушка ходит с такой. Если упаду, сразу дам тебе знать.

– Да кнопку-то повесить можно. Но это не значит, что в случае чего я мгновенно примчусь к тебе. Я могу в это время быть в Лондоне или даже в Корнуолле. Мы с Хамфри часто ездим туда на несколько дней, чтобы покататься на лодке. Я ведь не сижу целыми днями дома, ожидая от тебя вызова. А взять хотя бы твое последнее падение. По словам врачей, если б тебе не удалось вовремя вызвать скорую, ты умерла бы от жажды и гипотермии, долго пролежав бы на полу. Так бывает, знаешь. Две-три ночи – и готово. И что тогда?

– По крайней мере я умерла бы в Кингсли, дорогая. Ничего не имею против того, чтобы закончить свой жизненный путь в родном доме.

Пэт нахмурилась, потом стянула через голову свитер, под которым на ней была надета изжеванная блузка.

Хм, блузку погладить – это ведь много времени не занимает, подумала Эвелин. Вообще нисколько не занимает.

– А вдруг забуду позвонить тебе раз в неделю? И что мы увидим, когда приедем сюда? Даже подумать страшно. – Пэт снова насупилась и потом продолжила:

– Если честно, это просто несправедливо по отношению к нам с Хамфри. Я не хочу в один прекрасный день войти в дом и увидеть твой труп, провалявшийся там целую неделю. Я буду чувствовать себя ужасно. Как будто мне нет до тебя дела. А я ведь за тебя беспокоюсь. Очень.

– Что ж, дорогая, раз ты так это видишь…

– Я знала, что ты разумная женщина, – из холщовой хозяйственной сумки Пэт достала парочку проспектов. – Есть очень приличные пансионаты. Я даже сказала Хамфри, – со смехом добавила он, – что готова прямо сейчас зарезервировать места для нас самих.

– Глупости, дорогая. Мальчики о вас позаботятся.

– Я бы на это не рассчитывала, – отмахнулась Пэт. – У них своя жизнь. К тому же, старикам необходим особый уход, специальные кровати, ванны, лечение и много чего еще. Организовать все это на дому очень сложно.