Ее звали Ева

– Эти должны подойти, – нагнувшись, племянница помогла Эвелин спустить ноги на землю и встать в полный рост. – Сумеешь дойти?

– Спасибо, дорогая. Сумею, если потихоньку, – сумею, если не будешь суетиться и подгонять меня.

Маленькими, но твердыми шажками Эвелин направилась к дому. Время от времени она смотрела по сторонам, отмечая, что на деревьях набухли тугие зеленые почки, колокольчики расцвели, а нарциссы увядают.

– Увядшие головки нарциссов я всегда срезаю, – тростью в правой руке Эвелин показала на засохшие цветы, которые были золотистыми еще несколько недель назад. – Благодаря этому луковицы крепнут и в следующем году снова дают цвет.

– Ну уж нет, этого я точно делать не стану, как и все остальное, – проворчала Пэт. – И садовника я тоже не намерена нанимать ради того, чтобы он занимался цветами. Тут дай бог управиться со стрижкой газонов и подрезкой ветвей, чтобы поместье выглядело более-менее респектабельно. А то, если не будем хоть немного следить за порядком, люди подумают бог весть что.

Она вертелась перед тетей, наблюдая, как та медленно идет по каменной дорожке к массивной дубовой входной двери:

– Держи. Теперь уже можно и с ходунками. Смотри о коврик не споткнись, и про порожек при входе не забудь.

– Не забуду, – отвечала Эвелин. – В Кингсли я знаю каждый пятачок.

И только она переступила порог и вошла в холл, ее приветствовал до боли знакомый запах родного дома, которым она дышала более девяноста лет. Неискоренимый вездесущий запах древесного дыма от бессчетного множества поленьев, сгоревших в каминах старинного особняка за долгие годы. Этот запах копился веками, въедаясь в балки, штукатурку, ковры и шторы в каждой комнате. Вдыхая его полной грудью, Эвелин чувствовала, что она, наконец-то, дома.

– Не спорю, тетя, конечно, ты знаешь здесь все ходы и выходы. Но одно дело – когда ты полностью мобильна, другое – когда еле стоишь на ногах. Этот старый дом таит в себе массу опасностей. Их не замечаешь, неосознанно обходишь, когда ты физически здоров, – Пэт внимательно следила, как Эвелин переступает порог, и затем они вместе неспешным, но твердым шагом направились в кухню.

– Пожалуй, давай посидим здесь за столом. Тут теплее. Плиту я не включала, но нашла небольшой обогреватель. Выпьем кофе, а потом займемся вещами, которые ты хочешь взять с собой в приют.

– Сначала я хотела бы подняться наверх.

– О нет, этого я не допущу! Лестница узкая и крутая. Даже если я помогу тебе подняться наверх, назад, наверное, уж ни за что не спущу. Нет уж, спасибочки. Побудь-ка лучше на нижнем этаже. Я вообще считала, что рискованно привозить тебя сюда. Ты ведь только-только встала на ноги.

Ты боялась, что я увижу, как ты тут нахозяйничала: что увезла, где нагадила.

– Что ж, ладно. Но, прежде чем мы уедем, мне хотелось бы немного пройтись по саду. В память о добрых старых временах.

– Даже не знаю, – нахмурилась Пэт. – Может, просто полюбуемся садом из дома. Если ты снова упадешь, я никогда себе этого не прощу.

Разумеется. Лишние заботы, еще больше времени придется тратить на меня. А присматривать за столь чудесным домом с красивой мебелью и садом, который оказался в доверительной собственности у тебя и твоей семьи – это же такая обуза. Досадная неприятность.

– Хорошо, дорогая. Тогда я просто буду сидеть здесь и говорить тебе, что мне нужно, – Эвелин обошла стол и опустилась на стул, который выдвинула для нее Пэт. – Давай, может, помимо кофе еще и хереса выпьем?

– Хереса?! Так ведь еще даже не полдень, – гремя чашками, Пэт поставила чайник на плиту. – По-моему, хереса в доме нет, к тому же, я, вообще-то, за рулем.

– Ах, какая жалость. Ты уверена, что хереса нет? У папы всегда был отменный погребок. Он обожал «Мансанилью». Уж пара бутылочек-то наверняка найдется?

– Шутишь? – покачала головой Пэт, обратив на тетю взгляд. – Погребок давно пуст. Ты же его не пополняла. Там теперь ничего не осталось.

– Как, совсем ничего, Пэт? Ни одной бутылки вина? Ни хереса, ни портвейна? И кто это все выпил?

– Я уж начинаю думать, что в основном ты сама, порой ты несешь такую чепуху. Вот, съешь лучше печенье, – Пэт шлепнула на стол открытую пачку шоколадного печенья и поставила две чашки кофе.

– Может, на тарелку хотя бы выложить? – кончиками пальцев Эвелин развернула упаковку и обвела взглядом кухню.

– Нет, я не заморачиваюсь с тонким фарфором и всей этой ерундой. Поедим из пачки, – Пэт разломила пополам одно печенье, засыпав крошками усеянный шерстяными катышками свитер, обтягивавший ее живот.

– Так, я хотела бы взять с собой бокалы для хереса, – сказала Эвелин. – И, может быть, графин.