Её звали Карма (СИ)

Рано утром Равинанда сам разбудил слугу и приказал немедля разыскать раджу, убедиться, что с тем все в порядке, и узнать, чем занята танцовщица. Слуга, потирая глаза, чтобы отойти от глубокого сна, живо подскочил с кушетки, стоявшей в неглубокой нише за ковром, и бегом направился исполнять поручение. Махараджа в глубокой задумчивости побрел из одной залы в другую, а оттуда вышел на балкон.

Солнце уже отделилось от кромки океана и теперь медленно забиралось на свое обычное место на небосклоне. Океан будто спал. Вода была тихая и прозрачная. Где-то в садах попискивали птицы. Все покрывала туманная дымка. Во дворце снизу поднимался цветочный аромат, исходящий от клумб и террас. На лепестках роз поблескивали росинки.

Равинанда спустился по широкой каменной лестнице и не спеша направился в сад. На душе было тревожно, сердце неприятно колотилось в груди, и он ни о чем кроме Нури не мог думать. Этот упрямый мальчишка не послушал его, не поверил старому другу и все равно отправился к Карме. А теперь у старика щемит сердце от мысли, что он потерял последнего родного человека. Как все ж таки самоуверенна молодежь. Не берет на веру слова старших и умудренных жизнью, укорачивая тем самым их земные дни.

Старый Махараджа сорвал с большого раскидистого куста крупный алый цветок и, поднеся его к носу, чтобы лучше ощутить аромат, побрел к берегу через еще спящий сад.

Почему он не отговорил Нури? Почему? А лучшим выходом было бы - запереть куда-нибудь Карму, покуда раджа не отбудет назад с караваном. Как он сплоховал, как необдуманно легковерен оказался. А теперь вот из-за своей же нерасторопности надрывает себе сердце печальными думами об участи романтика Нури.

Возле самого берега Махараджа заметил раджу, сидящего на мраморной скамье и смотрящего на море. На сердце у старика сразу полегчало. Он глубоко вздохнул и, улыбнувшись, поспешил приблизиться, чтобы узнать, что раджа делал в покоях Кармы так долго, и был ли он действительно у нее, а не где-то еще?

-- Я рад видеть раджу снова. Полагаю, он в здравии? - Равинанда дотронулся до его плеча. - Это согревает душу старику.

Тот оглянулся, и на его лице появилась улыбка.

-- Рано же поднялся этот старик, - заметил молодой человек.

-- Всю ночь я не сомкнул глаз, ведь раджа все же был у Кармы, - с укоризной сказал Махараджа и присел на скамью рядом.

-- Мы беседовали, - поспешил успокоить его Нури.

-- Всю ночь?

-- Да.

-- И о чем же, позволь спросить?

-- О ее жизни, о путешествиях.

-- Раджа поведает об этом?

-- Конечно, но прежде мне хочется переложить эту историю в стихах.

-- Она настолько потрясла моего гостя?

-- Да, достойнейший, потрясла, - он вздохнул. - Карма несчастна...

-- Но здесь у нее есть все! - поразился Равинанда. - Она - одна из немногих - имеет возможность свободно передвигаться по дворцу. В ее распоряжении есть украшения, ткани, музыкальные инструменты и редкие книги. При ней даже служанка имеется...

Нури неопределенно пожал плечами и снова глянул вдаль.

-- Это Карма сказала радже, что несчастна?

-- Нет. Раджа сам это понял.

-- Не думает ли мой дорогой гость, что этой простой плясунье мы уделяем слишком много наших мыслей и слов, а? - заглянул Равинанда в задумчивые глаза Нури.

-- Возможно, - согласился тот.

Может и вправду уж слишком много он думает об этой чужестранке? Но ее глаза так загадочно сверкают синевой. Какой прекрасной кажется Карма. А ее поистине поразительная верность погибшему другу обыкновенно заслуживает почтения. Ведь никто не принуждал ее к этому, и в обычаи той страны, как выяснилось, не входит подобное поведение. Однако, ее любовь, возможно, настолько была сильна, что вместе с любимым погибло и это чувство. Тогда почему Карма так оживилась, как только у нее забрезжила надежда на то, что раджа заберет ее с собой? Похоже, что чужестранка не против того, чтобы остаться с Нури, раз она сама заговорила об этом...

-- О чем думает мой молодой друг? - прервал его размышления Равинанда, поняв, что их молчание затянулось.

-- Скоро раджа отправится в обратный путь. Надо бы встретиться со своими вельможами и уж начать готовить караван, - быстро нашелся Нури, что ответить.

-- Неугомонный путешественник и пылкий поэт, позволь подарить тебе арабского скакуна. Сам я уже не в состоянии наслаждаться его резвостью и стремительностью.

-- Щедрый дар. Благодарю. Тогда позволь и мне ответно сделать Махарадже подарок.

-- Нури, - посмеиваясь, тот погрозил ему пальцем, - учти, что Равинанда уже стар.

-- Что ж, быть посему. Тогда что бы предпочел убеленный сединами великодушный Равинанда: дамаский клинок или увесистую книгу стихов заморского поэта Хайяма?

Махараджа задумался. Увидев это, Нури от души рассмеялся.

- Не так уж и стар Равинанда, раз хорошее оружие еще привлекает его, заставляя становиться перед дилеммой. Раз так, дарю Махарадже и то и другое. Пусть его пытливый ум остается таким же острым, блестящим и, как всегда... мудрым.

-- Такие слова и вправду заставляют человека становиться лучше, дорогой Нури, - совсем повеселел Равинанда. От его ночной бессонницы и тревоги не осталось и следа.