Ее Звали Карма

Его голос был мягким и убаюкивающим. Нури говорил неторопливо, располагая к себе доверием, и вовсе не спешил войти внутрь. Благородство и мужественность ощущались в этом невысоком, хорошо сложенном молодом мужчине с удивительно глубоким, бездонным взглядом и густыми вьющимися волосами до плеч, слегка припорошенными сединой.

Карма отошла от двери в сторону, давая понять, что разрешает войти.

— Разве Махараджа не говорил, чем закончились ночные похождения предшественников раджи? — грустно проговорила она, закрывая дверь.

— Говорил… — вздохнул Нури, опустив голову.

— Так что же почтенный гость не внемлет предупреждению? Выходит, раджу интересует то же, что и других, — печально подытожила Карма. — Уходи, благородный господин. Сам уходи, пока есть возможность.

— А как же «плачущий разум» и «память, будоражащая сердце»?

— Это лишь песня…

— Я хотел только поговорить с Кармой. Больше ничего я не имею в мыслях.

— О чем может раджа говорить с рабыней? — усмехнулась девушка.

— Карма же не считает себя таковой….

— Посмотрела бы я на раджу, если бы он был на моем месте, если бы на него смотрели как на животное и ждали только своего гнусного удовлетворения…

— Я вовсе не хотел обидеть Карму. Мне искренне жаль ее.

Девушка недоверчиво подняла на него свои голубые глаза.

— Скажи, как твое настоящее имя? Кто твои родители?

— Почему раджа спрашивает?

— Но Карма — санскритское слово, а ты светлая телом, волосами и глазами. Держишься ты с таким достоинством, о котором обычная рабыня и не подозревает. Однако, прекрасно танцуешь и поешь. Это, право, очень загадочно… Кажется, раджа начинает понимать, почему Карма обросла такой легендой…

— Что раджа может знать? — удрученно произнесла девушка и, подойдя к окну, присела возле него.

Нури опустился на ковер рядом.

— Расскажи о себе, Карма. Откуда ты?

— Меня никто никогда не спрашивал ни о моем происхождении, ни о моем прошлом. Неужели господину будет интересно?

— Очень… Карма хотела бы вернуться домой?

— Нет, — она покачала головой.

— Почему?

— Это очень длинная история… — пыталась она уйти от объяснений.

— Впереди целая ночь… Я буду слушать внимательно. Но, если Карма устала, раджа не станет ее беспокоить.

— Но Махараджа станет искать гостя.

— Не беспокойся. Я сказал, что пошел отдыхать.

— Ну что ж, — она тяжело вздохнула и задумчиво глянула через окно в темноту ночи. — Я расскажу тебе, раджа, печальную историю, которая подобна высохшей слезе на дряхлом лице времени… Но пусть благородный господин даст слово, что все мною рассказанное останется тайной для других.

— Хорошо, я выполню твою просьбу.

— Раджа спрашивал мое настоящее имя? — Карма внимательно посмотрела в глаза Нури. — Катерина — мое настоящее имя. Я — дочь славянского князя Василия, добровольно бежавшая из отчего дома прямо из-под венца…

Девушка замолчала, продолжая вглядываться в черты незнакомого мужчины. Тот, не моргая, смотрел в голубые «топазы» северянки, пытаясь проникнуть в самую ее сущность. Лунный свет залил своим сиянием всю комнату.

— Раджа так похож на Берджу…

— Берджу? Кто это?

— Берджу-у… — с глубокой печалью произнесла Карма и, вздохнув, смахнула рукой слезу.

Память стала крутить часы времени назад, и девушка начала свой грустный рассказ.

II часть Сопротивляясь судьбе

…Цветок прекрасен, горд:

Ему чужда реальность.

Но наступает миг -

Он гибнет, осыпаясь.

1

Катерине тогда было пять лет. Девочка сидела в своей светлице и примеряла новый сарафан.

— Цыгане! Цыгане! — раздалось во дворе.

Катя бросила сарафан и помчалась вниз по ступенькам терема. Она так неслась, что наступила на подол и растянулась на дощатом полу. Заплакав, девочка посмотрела на разбитые локоть и коленки.

— Очень больно? — сочувствуя, спросил крепостной мальчик — индус.

— Тебе- то что?!

— Просто ты плачешь…

— Угу, тебе бы так… Поглядела бы я, как бы ты ревел. Вот, видишь, сколько крови.

— Когда глядишь, еще пуще болит… Ну, не плачь.

— Легко говорить — не плачь, когда у другого беда… — сокрушалась Катя. — Ты цыган?

— Нет. Мы — певцы при дворе князя Василия.

— Что-то я не помню, чтобы видела тебя средь наших скоморохов, — шмыгала носом девчушка.

— Пойдем со мной, моя матушка поможет тебе, — и мальчик повел хромающую страдалицу к своей матери.

Парамашвари покачала головой, глядя на раны, и на своем языке попросила сына принести отвар из лекарственных трав.

— А почему вы говорите не по-нашему? — удивилась Катя.

— Потому, детка, что мы из другой страны, очень-очень далекой. Там свой язык, свои обычаи и нравы, дитя мое.

— А как же я смогу понять, о чем вы говорите? — спросила девочка, глядя, как женщина перевязывала ее коленки.

— Я научу тебя, — улыбнулся мальчик.

— Как чудесно! — глаза у девчушки загорелись, как огоньки. — У нас будет свой говор, и его никто не будет понимать.

Парамашвари улыбнулась, пожурив по голове новую знакомую сына.

— Ну, вот и все. До завтрего утра заживет, — сказала она.

— Спасибо, тетушка… Не знаю, как тебя зовут…

— Парама, дитя мое, — ответила та.