Ее звали Мария

«Дорогой «Костер»!

Рады сообщить новость: после того, как вы побывали у нас, в школу пришла Мария Федоровна Чепусова (в девичестве — Кобликова) и сказала: что же вы ходите по людям, которые ром ничего сказать не могут, а я же — племянница Марии! Мы просто остолбенели. Вот это да! Сколько искали, ходили, спрашивали, а к Марии Федоровне не догадались зайти. Но это ниша вина. Вот что нам рассказала Мария Федоровна:

«Мой отец, Кобликов Иван Павлович, был родным племянником Прасковьи Ивановны, матери Марии, значит, я довожусь Маше двоюродной племянницей, а она мне — двоюродной теткой. Хотя я старше Марии на три года. Так что моя тетя — Мария — моложе меня. Мы часто бывали в гостях у Усковых, поэтому я хорошо знала всю семью.

Ивана Иваныча, отца Марии, помню смутно, потому что мы с ним почти никогда не разговаривали. Прасковья Ивановна — маленькая, худенькая, очень подвижная, ворчливая, но, в общем, добрая тетка. Весь дом держался на ней. Очень любила порядок, приучала детей к порядку. Везде у нее было чисто прибрано — и в доме, и во дворе, и в саду. Николай, старший брат Марии, Выл женат, имел детей. Где они сейчас, остался ли кто — не знаю. Наверное, кто-то есть. Иван — второй брат, был на фронте, а вот вернулся ли он, не знаю. Марфа — невысокого роста, плотная, замкнутая. А Маша пошла в мать, в Кобликовых. Она запомнилась мне в белом платье с цветочками, ситцевом. Очень подвижная была, общительная, всегда играла с детьми. Учила меня читать и вязать. А Прасковья Ивановна сердилась: чего учишь? За тобой не успеваю дырки заплетать…

Маша была красивой, лицо ее помню как сейчас. Домик у них был небольшой, но прочный. Был он с резьбой. Мне запомнилось большое круглое зеркало в темной деревянной оправе, наверху был резной козырек. Посредине комнаты стоял длинный стол. Он не накрывался скатертью, был расписан цветами. В углу комнаты стоял большой чугун — в нем всегда был грушевый взвар — компот. Тетка Прасковья пекла очень вкусные пирожки и любила угощать ими гостей. Пироги складывала стопочкой. Когда мы ездили в Рахинку, а дорога шла через Прыщев хутор, обязательно заезжали к Усковым. Прасковья Ивановна сразу же начинала хлопотать по хозяйству, старалась всех вкусно накормить.

Осенью и летом, когда яблоки поспевали, мой отец делал «гарбузницу» — воз для тыкв, и ехал к Усковым за яблоками. Прасковья Ивановна говорила: «Собирайте, собирайте побольше, насушите на зиму!» Яблоки у них были очень вкусные, крупные.

Усковы уехали в Сталинград неожиданно. Прасковья Ивановна даже племянника, то есть моего отца, не предупредила. Отец хотел перетащить дом на свой хутор, но ему не разрешили. Позже его перевезли на Симиливку, кажется, он и до сих пор сохранился. В этом доме жила семья Гриценко Матрены, она жива, сейчас в Катричеве, у дочери. Отец навещал Усковых в Сталинграде. Однажды приехал и сказал: «Мария без руки осталась».

Помню, что отец рассказывал, будто бы Маша вышла замуж, и тот парень, ее муж, переехал жить к иим. Прасковья Ивановна почему-то невзлюбила его и старалась их развести. Отец просил, чтобы она не вмешивалась и не мешала жить молодым, как им хочется. Когда отец ушел на фронт (он погиб), связь с семьей Усковых прервалась. Сейчас в Катричеве живет мой брат, Алексей Иванович Кобликов, в Волжском — брат Николай, в Волгограде — сестра Татьяна. Маше они доводятся двоюродными племянниками. Они намного моложе Марии и не могут ее помнить…»

Вот что рассказала нам Мария Федоровна Чепусова. С племянниками Марии мы постараемся встретиться и что-нибудь еще разузнать. С уважением — катричевские следопыты».