Её звали Шайнара. Тень (СИ)

       Езда продолжалась уже несколько часов. Клетка подпрыгивала на ухабах, и девочка едва не билась головой о низкий потолок. Шайнара сидела в углу и лихорадочно соображала. Всё произошло так быстро. Она ещё не понимала, почему её не казнили, а продали какому-то уроду. Но третья встреча с бандитами, убившими её брата и отца, и обесчестившими её тело, окончательно вернула её к жизни. 

       Теперь у неё появилась цель. И она не успокоится, пока не добьётся её. Раз её не собираются убивать, значит она найдёт способ убежать и найдёт способ отомстить. За всё отомстить. За сожжённый дом, за друзей, за Рыжего Фина, за отца, за брата… 

        Брат… Берд… О, Берд… Горло сжалось, и волна жара прошла по ней с головы до ног. Но нет! Она больше не будет скорбеть до тех пор, пока не покарает убийц и вороньё не слетится на их трупы! Шайнара до дрожи сжала кулаки. И в эту минуту изнемождённая четырнадцатилетняя девочка испытала внутри себя рождение такой ярости, смешанной со злобой и гневом, мощь которой готова была сметать всё на её пути…

Клетка остановилась.

       - Уйди с дороги! – услышала девочка голос Трёхглазого. 

       Она отогнула краешек ветоши, накрывавшей клетку, и увидела, что им преградил путь всадник. Шайнара сразу узнала его широкополую шляпу и тёмно-синий плащ. Это был Морлав Тейн.

       - Что тебе надо, старик? - вновь спросил Трёхглазый. - Убирайся с дороги!

       Но Морлав Тейн и не подумал отойти. Он лишь спрыгнул с лошади и слегка хлопнул её по крупу, чтобы та отбежала в сторонку. 

       -Ты, Жураб Рамский, рождённый в подвалах Таурена женщиной по имени Саглая и именуемый в народе Трёхглазый? – спокойно и как-то даже торжественно спросил Морлав Тейн.

       - Возможно, - ответил тот. - У тебя есть ко мне дело, старик?

       -Да, - сказал Морлав Тейн, и обращаясь к охране толстяка, добавил, - а вы можете идти отсюда. К вам у меня дел нет.

       Те недоумённо посмотрели на своего хозяина.

       - Ты слишком долго испытываешь моё терпение, старик, - сказал Трёхглазый, - и оно начинает иссякать.

       Морлав Тейн пожал плечами и продолжил:

       - Жураб Рамский, за убийство жены и своего нерожденного сына, а также за многолетнюю торговлю детьми на землях лорда Артода Гельдоранского Вольный Суд приговаривает тебя к смерти.

       - Так ты Вольный судья?!– взвизгнул толстый работорговец. - Убейте его!

       Двое охранников, обнажив мечи, поскакали на безумного старика. А тот стоял, не шелохнувшись, и только полы его плаща развивались на холодном осеннем ветру. Шайнара зажмурилась. Она не хотела видеть, как Морлав Тейн лишится головы. Он был добр к ней, хоть и не заступился в городском суде. 

       Но когда девочка открыла глаза вновь, то увидела, как удаляются вдаль две лошади, и на каждой из них болтается в стременах безжизненное тело охранника. А старик всё стоял на том же месте, и, казалось, даже не изменил позы, лишь в руках его теперь поблескивал отполированный клинок.

       Оставшиеся двое наёмников соскочили с лошадей и, обнажив мечи, бросились к Морлаву Тейну. 

       Спустя несколько минут всё было кончено и нападавших больше не осталось. Седовласый старик двигался так быстро и проворно, что если бы девочка не знала его раньше, то никогда не поверила бы, что перед ней почтенный старец. 

       Трёхглазый в это время спрыгнул со своего места и вскочил на одну из освободившихся лошадей своих слуг. Он уже собирался хорошенько пришпорить животное и убраться прочь, но в воздухе что-то просвистело, и тело работорговца грузно повалилось на землю. Морлав Тейн послал в его сторону камень, привязанный к верёвке, а теперь невозмутимо скручивал своё оружие обратно.

       Убрав камень куда-то в складки одежды, он подошёл к телу Трёхглазого и спокойно заколол его мечом прямо в сердце. В руках старика появилась алая ленточка, которую он привязал к руке работорговца. 

       Закончив ритуал, Морлав Тейн подошёл к повозке, скинул ветошь с клетки, сбил замок и открыл дверь.

       - Не надо было уходить из таверны, - сказал он укоризненно, но глаза его излучали доброту и сочувствие. 

       Шайнара выбралась из клетки наружу. Она во все глаза смотрела на старика, а потом спросила:

       - Вы… Вольный судья?

       - Я Морлав Тейн. А ты, помнится, так и не назвала мне своего имени…

       - Шайнара… - ответила девочка так быстро, словно от её ответа сейчас зависела её судьба.

       Морлав Тейн присвистнул и к нему с высоты упал уже знакомый девочке зверек с большими глазами. Он удобно примостился на плече, пока старик, достав из седельной сумки толстую книгу в кожаном переплёте и маленькую походную чернильницу с пером, принялся что-то записывать. 

       А девочка тем временем разглядывала стоящего перед ней Судью из народных легенд и не могла поверить глазам.

       - Я видела Вас в городском суде Гельдорана, - сказала она. - Почему Вы не рассказали им о том, что случилось в моей деревне? 

       Старик оторвался от письма и окинул Шайнару долгим внимательным взглядом:

       - Я рассказал. Только не им. А тем, кому это действительно важно, и кто сможет с этим что-то сделать…

       - Вы говорите о Вольном Ордене? – осторожно спросила девочка.

       Старик усмехнулся:

       - А морвийская девочка что-то знает о Вольном Ордене, кроме названия?