Эфемерида звёздного света

– Эстерайская империя оккупировала и превратила несколько миров в колонии, установила над ними свой контроль, который на деле является тотальным порабощением, если рассмотреть условия торговой политики, навязанные этим мирам. Высшее руководство планеты, так называемая Гегемония Эстерау, – это межзвёздный агрессор, использующий бесчеловечные методы ведения войны. Тираническая империя имеет целью не устроить быстрый милосердный геноцид массированными ядерными ударами по нашей планете. Нет. Их террор не знает границ. Их цель – необратимое обезображивание облика мирной планеты и геноцид населения – целой цивилизации, гордо именуемой землянами. Объединённый Космический Флот Земли даёт официальную формулировку этого злодеяния: преступление против человечности с особой изощрённой жестокостью. Ответ на агрессию будет своевременным и подобающим случаю. Земляне теперь – пионеры межзвёздного путешествия в поисках нового дома и в борьбе против Эстерау. Эстерайская тирания ведёт завоевательную войну, мы – оборонительную. На нашей стороне – справедливость и потому… Мы победим! – с нажимом завершил свою речь Главный Координатор, и от этих последних слов у Ромы мурашки забегали по коже.

В тот же вечер на городской эспланаде для жителей космолёта «Мурманск» проводился «открытый разговор» о положении дел. Люди собрались в зелёном парке, где находился летний театр. Рома тоже пришёл послушать. Ему повезло найти свободный стул в рядах зрителей, потому что публика уже заполнила все места. Перед обсуждением снова прозвучала запись речи Координатора, и хоть на этот раз Рому проняло уже не так сильно, но послание всё равно внушало трепет.

Далее на сцене двое ведущих начали беседу. Один из них – пожилой мужчина в старомодном и слегка мятом костюме – производил впечатление человека въедливого и скептически настроенного. Второй же спикер являл собой полную противоположность первому. Этот мужчина был довольно молод, по-мужски красив и явно предпочитал современный стиль. Он был одет в деловой костюм, в котором угадывалась фигура культуриста, длинные волосы густыми волнами опускались на плечи. Дополняли образ очки в роговой оправе.

– Слова, прозвучавшие от Главного Координатора, – воистину мощные, – открыл диалог пожилой спикер. – На месте эстерайских агрессоров я бы засомневался, а правильно ли я сделал, что вообще бросил вызов столь неустрашимому народу с такой непоколебимой волей, настроенному не сдаваться. Наши оппоненты видят, что без боя мы не сдадимся и рабству предпочтём смерть.

– Не хочу сбивать ваш патриотичный воинственный настрой… – тактично и рассудительно начал было второй спикер, но первый, демонстрируя уверенность в себе, перебил собеседника:

– А вы и не сможете! – полушутя-полусерьёзно сказал он и подбоченился.

По залу прокатился одобрительный смешок. Красавец-спикер не смутился:

– Верный настрой, – тепло улыбнувшись, закончил он и продолжил: – Но давайте не забывать, что Эстерайская империя вытеснила нас из родного мира, как сделала это и с народом Мира-Спирали. Мы движемся в неизвестность, и нам только предстоит доказать свой потенциал в надвигающейся войне.

– Мир-Спираль мигрирует, Рэлос, Харадна, Аполлинария, Пикеринг, Нехла, Прогресс, Аспартан, Аква-Инфинит и Эхо-в-Ночи порабощены и не бросят вызов власти империи под страхом быть заражёнными боевым вирусом. Однако если угнетённые миры объединятся, незыблемость Эстерау пошатнётся.

Пожилой участник дебатов сменил позицию скептика на самоуверенного задаваку (впрочем, как показалось Роме, пропагандистски правильный ход), а молодой длинноволосый оппонент сохранял осторожную осмотрительность.

– Я бы согласился с вашими предположениями, носящими характер откровенно спекулятивный, но факты говорят сами за себя: все эти миры расположены слишком далеко друг от друга, что исключает создание какого-нибудь мало-мальски значимого союза. Только враждебная Империя способна охватить свои владения сверхсветовыми полётами. Да и, раз уж мы заговорили об этом, давайте, я озвучу военную мощь нашего противника.

Чувствовалось, что теперь уже элегантный красавец перехватил инициативу в дебатах, а пожилой спикер даже не пытался скрыть своё неудовольствие.