Эфемериды

Прожженные последним поцелуем,
Отмеченные пеплом и крестом,
Томимся мы и боле не взыскуем,
У каждого – зерцало надо ртом.

А что певцам умершим недыханность,
Манят их сочинения, Равель,
Простится им пленительная странность,
Сколь вечен синекурный Коктебель.

Мы все любили замковые горы,
Там нынче тени демонов снуют,
Эльфийские и ангельские хоры
О Сиде песни Зигфриду поют.

Порок смешной теперь вольтерианство,
Опасней меланхолии печать,
Готический изыск иль дантианство
Певца велят любого замолчать.

Смотри – сие обложки меловые,
Титульные виньетности горчат,
Сандаловые, паки хмелевые
Аромы о мистериях точат.

Поверишь ли, но правда воссияет,
Хотя бы в зазеркальном торжестве,
Пред Божеским огонем смерть взметает
Багрец кровавый свой на мураве.

В глорийской праздной вечности, быть может,
В сей каморе циклических огней,
Ты узришь – Мельпомена скорбно множит
Подобья роз и северных теней.

Замкнула вежды радуга рыданий,
Нам выпекла их присная зола,
Теперь уж от посмертных воздаяний
Пребудет ноша жизни тяжела.

Чрез брадиики смарагдовой вербены
Лишь минем на рыдване вертоград
С барочным замком, вычурные стены
Чьи туя выжгла либо виноград.

И где же аз? Ни глада нет, ни мора
И крыс чумных за мертвой резедой,
И лики из всеангельского хора
Горят, горят под темною водой.

* * *

Есть за сретенье десная плата,
Только горний огонь расточим,
Узрят вершники столпные злата,
Это мы, это мы премолчим.

Речь нельзя и безмолвствовать боле
Смертоимно, и встречи жалки,
Ангелочки во чистом ли поле –
Вечной муки синей васильки.

Днесь белы наши скорбные лики,
Царский благовест имут кресты,
Знались мы под Иродом велики,
Туне всем ссеребрили персты.

Смерть и красит худые одежды,
Щедро черной лазурок лия
На именные ясные вежды,
Будет, Господи, правда Твоя.

* * *