Эффект бабочки

— Глеб, — к сожалению, Имагин не посчитал это сигналом к тому, что разговор продолжать не стоит. Поставил бокалы на бар, а потом вновь обернулся к ней, смотря выжидающе, но без той тяжести, которую Настя помнила со времен первой их встречи.

— Я знаю, кто вы, господин Имагин, — а под таким взглядом сложно долго делать вид, что ты увлечена разглядыванием пустой сцены. Пришлось обернуться, посмотреть в спокойные глаза, при этом гордо вскинув голову. Мол, даже не пытайтесь меня обольстить! Я все о вас знаю! И о том, что уволить хотели за обморок, и о зажиманиях с Аминой, и о том, что на меня тоже некие планы имеются. Но не пройдет!

— Кто? — кажется, только это ему и было нужно — вытянуть из нее хоть слово, чтоб потом, зацепившись за него, раскрутить на разговор. Нужно было молчать.

— Вы, правда, хотите, чтоб я ответила? — девушка пыталась заставить себя говорить спокойно, а еще тщательней подбирать слова, чтоб слишком не нагрубить. — До склеротических лет вам еще далеко, а на человека, чье самолюбие тешит перечень собственных регалий в чужом исполнении, не походите.

Глеб снова хмыкнул, потянулся к волосам, провел по ним. Пожалуй, ему пора бы постричься, во всяком случае, стоило Андрюше зарасти до такого состояния, мама с удовольствием вооружалась ножницами. Но Имагину было неплохо.

— На самом деле, нет, — убрав руку, он снова посмотрел на нее серьезно, но как-то… легко. И говорил тоже легко и просто. Пожалуй, смотри он так же в первый вечер, обошлось бы без обмороков. — Хотел узнать, как себя чувствуете?

— Я? — девушка растерялась, не ожидала. — Хорошо. Почему вы спрашиваете?

— Просто не так часто люди при мне теряют сознание, ты здорово всех испугала…

Настя царапнули две вещи: это «ты» без спросу, а еще «испугала»… Его лично она испугала так сильно, что он готов был тут же вышвырнуть хилую недобабочку на улицу.

— Со мной такое тоже было впервые, потому не бойтесь, не повторится, — если только вы не станете больше играть в свои нездоровые гляделки…

— Значит, Настя, — создавалось впечатление, что он разведывает территорию, пытаясь подойти то с одной стороны, то с другой. Не получилось с вином — отлично, будут разговоры. Не вышла одна тема — ничего, есть другие. Зачем? Для того, чтоб ответить на этот вопрос, нужно было принять его правила или спросить в лицо.

— Значит. — Настя кивнула, почему-то выбирая первый вариант.

— Ты не пьешь потому, что не пьешь, или принести что-то другое?

— Нет, другого не надо, я просто не хочу, — пить с вами.

Она-то не договорила, но он понял. Если бы Настя считала, сколько раз он уже усмехнулся, это был бы третий. Черт. Неужели считала?

— Может, тогда есть? Петь? Танцевать?

— Нет, спасибо, я…

— Постоишь у стенки?

— Да, — Настя опустила взгляд, чувствуя, что безбожно краснеет. Надо же, вроде бы не слишком уютно чувствовать себя должен мужчина, которого отшивают, а неудобно ей.

— Бедный Женя, — мужчина-то чувствовал себя превосходно. Уперся рукой о стену над левым плечом девушки, скользя взглядом по лицу. Ну вот, она дожилась до того, что даже такие его, простые, взгляды чувствует.

— При чем тут Женя? — а еще не сразу делает, казалось бы, не слишком-то сложные логические заключения.

— Не представляю, как он уговорил тебя поужинать, если ты на все вопросы отвечаешь исключительно «нет». Я же видел, ты ела тогда.

Он так просто признался в том, что шпионил в тот вечер за ней, что Настя опешила. Думала, вообще не станет поднимать тему прошлых странностей.

— Или ты только мне отвечаешь нет?

По правде, получается, что да. Но подобное в лицо-то не скажешь. Тем более, что плохого ей Имагин еще ничего не сделал. Не уволил, даже не обругал, подошел сам, с мировой.

— Я… просто… не хочу. Вы… Вы о чем-то хотели поговорить, Глеб Юрьевич, или просто так подошли?

Настя не смогла бы соперничать с мужчиной по части выдержки, даже не пыталась, а потому решилась задать вопрос, с которого стоило начать.

— На самом деле, хотел, но не поговорить, на это ты не очень настроена… Может, потанцуем? — он кивнул на танцпол, не настолько полный, как обычно, но и не пустующий. Исполняя чью-то просьбу, дежурящий за пультом включил медленную композицию. — Или ты и танцевать не… — он мягко передразнил ее манеру неуверенных отказов. Рисковал, она могла вспылить, но повезло.

Настя почему-то кивнула. Исключительно потому, что музыка красивая. Только поэтому, да.

Какая по очереди ухмылка? Веселова все же сбилась со счету, но руку в протянутую ладонь вложила, позволила вывести себя из темноты, послушно обвила шею Имагина, подсознательно отмечая, что он приблизительно одного роста с Петей, почувствовала, как по пояснице скользят уже его руки, держа ее явно не на пионерском расстоянии.

Особого ума в подобных танцах не нужно. Топчись на месте, только так, чтоб ноги партнера остались целы и невредимы, но Настя с подсознательным удовольствием истинного танцевального эстета отметила, что Имагин хорошо ведет. Да, топчется, но как-то с фантазией, не скучно.